«Теории»: Все мы родом из Абсурда. Концепция сознания Федора Гиренка

Постнеклассическая наука уже давно не воспринимает всерьез традиционные теории сознания, будь то когитальный субъект Декарта или единство трансцендентальных апперцепций Канта. Concepture публикует заметку, посвященную оригинальной концепции сознания современного философа Федора Гиренка.

Гиренок считает, что ничто, кроме абсурда, не могло привести к возникновению человеческого сознания. В своих предположениях он опирается на гипотезы палеопсихолога Бориса Поршнева. Согласно Поршневу, древний человек (палеоантроп) начинал не как охотник, а как пожиратель трупов (некрофаг). Это было обусловлено тем, что он находился в разнообразных формах симбиоза с различными животными. Древний человек не мог нападать и убивать другие виды. Со временем разрастание фауны (появление хищников) и образование тафономических акваторий (рек, уносивших трупы животных) затруднило доступ к остаткам мертвого мяса. Палеоантроп был обречен на гибель. Природа, однако, предложила парадоксальное решение, осуществление которого впоследствии вывело эволюцию на небывалую дорогу.

Дело в том, что инстинкт палеоантропов не запрещал им убивать представителей своего собственного вида. Возможность самоспасения у обреченного на гибель вида двуногих приматов, всеядных по натуре, но трупоядных по основному биологическому профилю, состояла в том, чтобы использовать часть своей популяции как самовоспроизводящийся кормовой источник. В зоологии этот феномен известен под названием адельфофагии (поедание собратьев). Таким образом, наши предки раньше всего приспособились убивать себе подобных. А к умерщвлению животных перешли много времени спустя после того, как научились и привыкли умерщвлять своих. Так что охота на другие крупные виды стала уже первой субституцией убийства себе подобных. Этот переход стал глубочайшим потрясением судеб семейства троглодитов. Два инстинкта по-прежнему противоречили друг другу: никого не убивать и при этом убивать себе подобных.

Эту ситуацию Гиренок описывает так: «Силы реального, очертив круг присутствия, загнали в этот круг жизнь и, доведя ее до абсурда (столкнув два взаимоисключающих инстинкта), сломали защитный механизм жизни (инстинкт как таковой)». Для того чтобы справиться с абсурдом реальности, на место инстинкта у человека становится воображение. С этого момента оно берет на себя функции фильтра влечений и желаний. Отличие воображения от инстинкта состоит в том, что инстинкт не противостоит реальности. Инстинкт есть способ ориентации в реальности. Но как только в реальности возникает абсурдная ситуация наличия двух противоречивых инстинктов, инстинкт как механизм дает сбой. Воображение есть то, что снимает противоречие инстинктов, тем самым осваивая абсурд реальности. Но воображение противостоит самой реальности, являясь как бы второй реальностью. Человек воображения перестает хорошо видеть не только ночью, но и днем. У него появляется боязнь темноты и прочие страхи (вспомните выражение «воображение разыгралось»). Чтобы как-то стабилизировать неуправляемую стихию воображения, человек придумывает символический способ организации воображаемой реальности (знаки, язык). Со временем человек становится невротиком, подчиненным порядку символизации сил воображаемого.

Вкратце генезис человеческого сознания по мысли Гиренка выглядит следующим образом: вследствие избыточных по отношению к инстинкту изменений в реальности инстинкт отходит на второй план, а человек начинает руководствоваться качественно иным психическим образованием – воображением, порождающим в довесок к реальным еще и галлюцинаторные потребности, удовлетворение которых не то что не обязательно, но зачастую ведет к гибели (чрезмерность). Сознание возникает как принцип самоограничения воображения. И поскольку люди тоскуют по инстинкту, сознание постоянно предпринимает безуспешные попытки преодолеть воображение, трансгрессировать. Поэтому сознание всегда сопряжено с мукой, страданием. Мучительно сознавать свою невозможность вернуться в инстинктивное лоно реальности. Нетрудно заметить, что если фактологические данные Гиренок берет у Поршнева, то концептуальный каркас для оформления этих данных он заимствует у Лакана.

Сам Гиренок с присущей ему иронией предлагает еще и юмористическую версию, своего рода сказку о происхождении сознания детям на ночь:

«Давным-давно жили-были обезьяны. Были они как люди. Звали их палеоантропами. Они имели две руки, две ноги и голову. Были они беззлобными и уживались со всеми животными. Их никто не боялся. Да и кому их было бояться, если они были тише воды, ниже травы. Питались они падалью и растениями. У них не было ни клыков, ни когтей. И было им тяжело. И тогда сжалилась над ними природа, научила их вместо зубов использовать камни. Обрадовались обезьяны. Найдут они, бывало, где-нибудь у реки останки погибших животных, стащат в одно место и долбят камнями кости, добывая себе любимый ими мозг. Время от времени им улыбалось счастье, и они находили трупы мамонтов. Тогда палеоантропы устраивали настоящее пиршество, наслаждаясь обилием пищи. И много ими было съедено костного мозга. То ли поэтому, то ли по каким-то другим причинам, развилась у обезьян способность к подражанию. Стали они обезьянничать, подражать голосам других животных. Так бы они и жили по сей день, и никто бы их не заметил. Не обратил бы на них внимания. Но вот однажды случилось страшное. Пришла беда. Реки обмелели. Крупные животные вымерли, и падали стало меньше. В это время всем было плохо. Даже саблезубым тиграм, махайродам. Не выдержали они. Погибли. И обезьяны бы погибли. Так как начался среди них страшный голод, как в России после гражданской войны. Если бы не одна старая обезьяна, которая смотрела-смотрела на своего близкого родственника, на его муки, а затем не выдержала, взяла его и съела. И стали обезьяны есть друг друга. А нервная система у них была еще слабая, незакаленная. И у многих психика не выдержала. Начался у них нервный срыв. И все, что для остальных обезьян было нормальным, для них стало ненормальным. И наоборот. То, что для обычных палеоантропов было патологией, для необычных стало нормой. Все смешалось в жизни обезьян. Они разделились на тех, кто ест, и на тех, кого едят. Ели, в основном, ненормальных, умников, тех, кто, как экстрасенс, научился гипнозу, т. е. стал странные звуки издавать. И эти звуки обладали какой-то магической силой. Тот, кто их слышал, – цепенел. Или повторял сигналы. Но враги умников не дремали. Они научились обходить эти сигналы и при каждом удобном случае продолжали ловить умников и есть. И приобрели низколобые над умниками большую власть. Нарожают умные палеоантропы обезьян, а низколобые выждут момент, когда они повзрослеют, вес нагуляют, налетят на них и заберут себе на прокорм. Думали-думали умники с расшатанной нервной системой и придумали. Сами стали сдавать своих детей на прокорм злым палеоантропам. Но по норме, как продразверстку. А тем все мало. Что только не делали обезьяны-невротики, чтобы спастись от своих родственников. Некоторые из них даже переселились в Америку, а самые умные – во Францию. Но всюду за ними шли хищные палеоантропы, которые как колдуны, посылали своим собратьям неодолимые сигналы, подчиняя их себе. И тогда стали умники следы заметать, прятаться по пещерам, обмениваться сигналами, понятными только им. И долго продолжалось это истязание, пока не случилась с ними депривация, и у них не появилось первое, а затем и второе слово. Пока они не сказали «мы» и «они». Но были это уже люди, хотя похожие на обезьяну. Низколобых палеоантропов они потом, конечно, отлавливали, как животных. И убивали их. И всех убили. Так, что никто не может найти предка человека».  

Рекомендуем прочесть:

1. Б. Поршнев – «О начале человеческой истории».

2. Ю. Бородай – «Эротика, смерть, табу». 

3. Ф. Гиренок – «Аутография языка и сознания».