Одна из крупнейших американских женщин-философов Сьюзен Лангер, последовательница Кассирера и Уайтхеда. Редкое явление для мира философии, не так ли? Concepture публикует статью о незаурядной американке.
Не все приходит с опытом
Считается, что развитие культурного и научного знания обусловлено расширением человеческого опыта. Новые данные будто бы не могут быть объяснены со старых позиций, и поэтому приходится совершенствовать теорию.
По Лангер пределы мышления устанавливаются не извне, а изнутри. Научные открытия – это не новые факты, а увиденные с неожиданной стороны привычные вещи, которые всегда были в мире.
Что же позволяет увидеть вещи в новом свете? На этот вопрос Лангер дает довольно неожиданный ответ – это позволяет сделать по-новому сформулированный вопрос.
Вопрос – всему голова
Лангер пишет, что в своей жизнедеятельности человек постоянно сталкивается с различными проблемами. В этом пункте она не нова – это и так знает каждый. Оригинальность ее мысли заключается в следующем пункте, в котором она утверждает, что проблемы эти не имеют объективного характера. Их форму определяет способ подхода к их решению. Содержание же этих проблем всегда случайно и потому может быть разным.
Способ подхода выражается в виде первоначального вопроса. Например, если мы спрашиваем: «кто создал мир?», нам могут ответить: «Бог», «Случай» и т. д. Но если нам ответят: «никто его не создавал», мы поймем, что на наш вопрос не ответили, его попросту отвергли.
Именно поэтому ответ всегда определяется вопросом, который предшествует ему как по времени, так и по смыслу. Если люди не сомневаются в правомерности поставленного вопроса, они начинают искать ответ на него в рамках возможностей, очерченных этим вопросом. Ответы эти, в свою очередь, порождают новые вопросы, образуя таким образом проблемные места.
Кто-то задает вопрос: «кто создал мир?»; ему отвечают: «Бог». Тогда спрашивающий уточняет: «а как именно Бог создал мир?», «Кто такой Бог?», «Как соотносятся Бог и мир?» и т. д.
Из попыток ответить на эти вопросы рождается теология и религиозная философия с соответствующим набором специфических проблем. Если на первоначальный вопрос «кто создал мир?» ответят «Случай», это приведет к формированию имманентных метафизических систем, таких как, например, тихизм Чарльза Пирса.
Именно это имела в виду Лангер, когда утверждала, что проблемы по своему характеру не объективны, они возникают как следствие субъективной формулировки первоначального вопроса.
Исторический экскурс
Выкладки Лангер могли бы показаться чистой воды спекуляциями, если бы не одно «но»: ее положения вполне подтверждаются историей. В рамках одной компактной эллинской цивилизации мы видим, как радикально изменился характер философских проблем. Если досократиков больше всего волновала физическая природа, то Сократу они становятся совершенно безразличны. Фалес поставил вопрос об Архе (Первоначале Мира). Анаксимен, Анаксимандр, Гераклит пытались ответить на этот вопрос, предлагая собственные варианты. Сократ же не стал продолжать изыскания ионийской мысли. Вместо этого он поставил новый вопрос.
Досократиков интересовали вещи и поэтому они спрашивали об общем корне (корнях) всех вещей. Сократа интересовали не вещи, а их ценность. Что есть вещи не сами по себе, а в отношении к человеку? Являются они добром, или злом? Приносят они пользу, или вред? Касаются ли они всех людей, или только избранных?
В свете принципиально новых этических сократовских вопросов открылось принципиально иное проблемное поле. Можно сказать, что Сократ осуществил переход от внешне-природного рассмотрения проблем к внутренне-человеческому; переход от объективного внеличностного к субъективно-личностному; от материи к идее. С этого момента мыслители более не спрашивали «какая вещь истинна?» или «какой человек мужественен:», отныне они спрашивали «что такое истина?» или «что такое мужество?».
Если можно констатировать радикальную трансформацию внутри одной культурной ойкумены, что говорить о разнице в формах вопросов, ставившихся в античности и ставящихся сегодня? Достаточно указать на то, что даже для самых просвещенных древних греков проблемы рабства как таковой не существовало.
Из чего рождаются вопросы?
Выше мы уже отвечали, что вопросы являются только выражением подхода к проблеме. На чем же основывается сам подход?
Здесь Лангер вводит понятие «генерирующей идеи». Генерирующие идеи можно определить как глубинные первичные интуиции относительно реальности. Например, такие идеи как «самотождественность вещей», «изменчивость явлений», «необходимость обоснования» и др. являются не просто теориями, но терминами (предельными понятиями), в которых теории формулируются и понимаются.
Генеративной идеей Сократа была идея целевого смысла. Проще говоря, если досократики спрашивали «что?», «как?» и «почему?», Сократ задал вопрос «зачем?».
Фалес спрашивал: «из чего мы созданы?», Сократ вопрошал: «зачем мы живем?».
Ответы на эти вопросы позволили выделить человека из природной среды как особое смысловое (культурное) существо. Для древнегреческих физиков не было разницы между камнями и человеческими руками, и то, и другое трактовалось как проявления одной и той же первоматерии. Сократовский угол вопроса указывал на различие между естественным и искусственным, органическим и художественным, природным и человеческим. В ценностном контексте целевого смысла появлялась существенная разница между камнем и скульптурой Фидия.
Философия и мифология
Лангер отмечает, что генеративные идеи, изначально бывшие чьей-то персональной творческой интуицией, со временем становятся базовыми принципами мировоззрения большинства людей. Например, для всех нас само собой разумеющимся является понятие «причины», все мы знаем, что «дыма без огня не бывает». Однако это не всегда было столь очевидно. Некоторые традиционные культуры по-прежнему не способны апроприировать идею каузальности.
Также хорошо известно, что традиционная мифология глубоко равнодушна к идеям какой бы то ни было экспериментальной проверки. Почему? Да потому что мифология — это режим одной генеративной идеи, высвечивание факта в свете только одного вопроса. Поэтому с какими бы противоречивыми эмприческими данными ни сталкивались носители мифологического сознания, как бы ни опровергала практика их представления, они ничуть не смутятся и объяснят все для себя с позиции собственного мифа.
Так, например, Эванс-Причард подробно описывает принципиальное равнодушие носителей мифологического сознания к элементарным причинно-следственным связям на примере обычая предсказаний с помощью яда у племени азанде. Чтобы узнать, угрожают ли кому-нибудь колдовством, азанде заливают в горло цыпленку яд и призывают дух яда со словами: «если опасность есть – убей цыпленка!». Цыпленок иногда умирает, иногда – нет, и это становится основанием для далеко идущих выводов. Для человека с научноориентированным мировоззрением очевидно, что цыпленок умирает от действия яда, а не от наличия опасности, угрожающей человеку. Однако для самих азанде очевидное иное, а именно что цыпленок умирает от действия духа яда. И никакие экспериментальные проверки не разубедят его в этом.
Современный человек, в сущности, ничем не отличается от представителя традиционных культур. Потому что его мировоззрение также основано на ряде неких генеративных идей, которые он не осознает. Туземец верит в духов, современный человек верит в кварки, хотят ни тот, ни другой не видели их своими глазами. Однако каковы идеи, лежащие в основе мировоззрения человека, можно определить по вопросам, которые он задает. Как именно человек ставит вопрос, указывает на то, какие генеративные идеи определяют его понимание мира.
Философия в этом отношении является принципиальной антитезой мифологии, потому что она занята исключительно тем, что изобретает новые формы вопросов, то есть, подчеркивает относительность любой мифологии.
«Философия занимается формулированием проблем, а не их решением», – пишет Сьюзен Лангер, и в этом отношении ее точка зрения сближается с позицией Витгенштейна.
Рекомендуем прочесть:
1. Сьюзен Лангер – «Философия в новом ключе».
2. Людвиг Витгенштейн – «Логико-философский трактат».
