Нескучные Жанры

«Около Кино»: Кендзи Мидзогути. Система «план – эпизод» и ее смысл

«Около Кино»: Кендзи Мидзогути. Система «план – эпизод» и ее смысл

На что стоит обращать внимание когда смотрите фильм в первую очередь? На светотени? Игру актеров? Или длину кадра? Concepture публикует статью о системе «план – эпизод» разработанной Кендзи Мидзогути.

Начиная с «Код Неизвестен» Михаеля Ханеке и заканчивая «Настоящим Детективом» Кэри Йоджи Фукунага, правильно снятый длинный кадр являлся и продолжает являться тем приемом, который многие кинематографисты пытаются использовать. Но выходит у них это, мягко говоря, не очень. Причин тому предостаточно: если хоть кто-то из съемочной команды сделает свою работу некачественно, то это будет заметно на протяжении всего кадра, а значит зритель с большей вероятностью заметит огрехи. Или же, если длинна кадра никак не подкрепляется рассказываемой историей, то это может отпугнуть и оттолкнуть зрителя, а что еще страшнее – убить динамику мысли. 

Как вы уже догадались, речь в статье пойдет о таком страшном и сложном приеме, как «длинный кадр», а еще точнее о том, кто придумал и впервые применил технику «план – эпизод» (это значит, что каждая отдельно взятая сцена снимается одним планом). Данную систему разработал и активно применял в своих фильмах Кендзи Мидзогути – японский режиссер, творивший в 20-40-ые года прошлого века. К сожалению большая часть его работ утеряна, но есть и те, что сохранились до наших дней. И один из таких фильмов мы сегодня разберем с технической точки зрения, чтобы понять, как и для чего может применяться длинный кадр. Фильм называется «Притча о поздней хризантеме».

Статика и динамика

В «Притче о поздней хризантеме» Мидзогути чередует статичный длинный кадр и сложные комплексные перемещения камеры внутри каждой сцены. Этот ритм между движением и застоем позволяет удержать внимание зрителя на тех деталях, которые изменяются вместе с положением камеры. Тем самым режиссер как бы вовлекает зрителя в происходящее на экране, давая ему дополнительное время для освоения, изучения и погружения в пространство действия.

Часто статическая камера Мидзогути, казалось бы, по своей собственной воле поворачивается в сторону в самый последний момент. Это делается для того, чтобы раскрыть и расширить пространство разворачивающейся трагедии или создать эффект интимности, например, через показывание наблюдателей из соседней комнаты.  Подобный подход очень сильно отличается от того, как, например, снимал свои фильмы Акира Куросава. В его работах все очевидно и прямолинейно; нет сложных переходов или закадрового пространства, есть только то, что на экране.
 
В этом смысле Мидзогути открыто бросает вызов традиционным формам кинопроизводства практически на каждом шагу. «Притча о поздней хризантеме» лишена каких-либо крупных планов, а ведь психологическая драма просто обязана дать зрителю лицо героя во всех деталях. Но японский мастер ломает привычный способ повествования, буквально гипнотизируя зрителя медитативными длинными кадрами, постепенно дедраматизируя происходящее, создавая эффект текучести жизни. Широкие линзы, используемые в сочетании с отсутствием крупных планов, заставляют зрителя изучать состояние отношений, помыслы и эмоции персонажей по косвенным признакам: языку тела, тембру голосов, интонациям. 

Особые возможности

Как-то в своем 21-минутном видеоинтервью американский кинокритик Филлип Лопате заметил, что «Мидзогути заставляет зрителя быть активным зрителем через моменты, когда режиссер затемняет персонажей через решетку, или когда они произносят эмоционально насыщенную речь в то время, как их лицо обращено в сторону от камеры. Мидзогути превращает все окружающее пространство в символы и знаки важные для понимания истории в целом». Лопате очень тонко схватывает главные особенности работы японского мастера, отмечая остросоицальное содержание и точную, как в театре кабуки, мизансцену.

В то время как Кендзи Мидзогути восхищались многие западные критики и режиссеры (Жан-Люк Годар, Мартин Скорсезе и Орсон Уэллс были большими поклонниками творчества японца), его популярность среди современников на родине уже давно угасла. К счастью, в последние годы музей «Moving Image» проделал большую работу по восстановлению наследия Мидзогути .

«Мидзогути в помощь»

«Притча о поздней хризантеме» - отличная основа для кинопромышленников, стремящихся выйти за рамки «fast and loose» модели американского независимого кинематографа и сделать что-то более сознательное с точки зрения режиссерского замысла и формальной структуры. Как пишет в своем эссе теоретик кино Эндрю Дадли: «Мидзогути лучше всего понимается как «конструктивист», который изображает свой рассказ лаконично и тонко, постепенно подкрепляя его деталями и в итоге создавая цельную монолитную скульптуру. Монолитность и общая жизненность происходящего усиливает мощь мелодрамы на подсознательном уровне, что частенько оставляет зрителя в недоумении после просмотра или в состоянии глубокого переживания».

В дополнение к формальным качествам, повествование в фильме можно сравнить с утомительной дорогой от начинающего художника до мудрого мастера. Такой практически психоаналитически ичный подход к рассказыванию истории дает мощную эмоциональную нагрузку, придавая истории тяжесть, длительность и глубину. Например, протагонист Кику в каком-то смысле является воплощением самого Мидзогути, чьи обсессивные тенденции, предельное внимание к деталям и структуре истории накладывают дополнительную нагрузку на тех, кто вокруг него. В конечном итоге, «Притча о поздней хризантеме» является удивительным напоминанием о том, каких вершин мастерства можно достичь в искусстве, когда художник 

Рекомендуем посмотреть:

1. Кендзи Мидзогути – «Пламя моей любви» (1949).

2. Кендзи Мидзогути – «Сказки туманной луны после дождя».

3. Кендзи Мидзогути – «Верность в эпоху Гэнроку» (1941-1942).