«Вехи»: Beat generation. Поэтическая заметка об одном «разбитом» поколении

Термин «Beat generation» появился в 1948 году и принадлежал Джеку Керуаку, таким образом охарактеризовавшему нонконформистское молодёжное движение и андеграунд в Нью-Йорке. Concepture публикует серию заметок о разбитом поколении.

Во второй половине XX века в Америке воцарилась атмосфера идеологической нетерпимости, которая по существу была закономерным следствием Холодной Войны. Но, как известно, сила действия рождает силу противодействия. И именно в качестве таковой в то время сформировалось так называемое «бит-поколение» (beat generation), что в переводе на русский означает «разбитое поколение». Молодые люди, возненавидевшие обывательскую убогость, полные романтических иллюзий и надежд, культурные бунтари – битники создали целое направление альтернативного искусства. Их творчество, чуждое всякого академизма, тяготело к импровизированной включенности в спонтанно сложившееся событие, будь то рок-фестиваль или хэппенинг. Романтики XX века, они обожествляли свободу личности, а личностью признавали только того, кто отвергал общественные ценности и общепринятые модели поведения. Поэтому неудивительно, что их идолом стал Уолт Уитмен, певец свободного человека, автор поэмы «Листья Травы», который писал:

В каждой могиле борца есть семя свободы, из этого семени вырастет новый посев,

Далеко разнесут его ветры, его вскормят дожди и снега.

Кого бы ни убили тираны, его душа никуда не исчезает,

Но невидимо парит над землею, шепчет, предупреждает, советует.

Свобода! пусть другие не верят в тебя, но я верю в тебя до конца!

Типичные битники

Если говорить о содержании творчества битников – это всегда обличение среднего американца, представителя молчаливого большинства, духовно стерильного, порабащенного культом потребления, лишившегося своей индивидуальности в стандартизированном социуме. Показательными в этом отношении являются следующие строчки Дайяны Ди Примы, наиболее известной поэтессы бит-поколения:

Нет - сильным мужчинам в одной рубашке
шагающим через
мою кухню страстно и тупо.
Нет - мне свернувшейся-как-котёнок вокруг
спящего ребёнка и соблазнительно
улыбающейся.
Нет - коротким юбкам, нет - длинным
вздохам; я не буду
глядеть, после того, как дочитаю стихи, 
понял ли ты их.
Нет - уютным патио, передним дворам, 
мои кошки
никогда не растолстеют. Никто
не налепит моё лицо на футболку;
я могу никогда
не научиться пользоваться косметикой.
Не хочу сидеть
неподвижно в машине, когда кто-то другой
за рулём. Нет - кругам, по которым
ходишь. Нет - шахматному
линолеуму. Нет.
Нет - посудомоечной машине (да и стиральная -
маловероятна). Нет - цветам, 
милым ножкам, заунывным
поэмам о свадьбе. Ветер -
это как люди, и мои стихи -
море. Дети - как трава
на холмах, они пускают
корни. Или как лес.
Они не приходят и не уходят.

Битники проводят время на берегу Сены

Если же говорить о форме творчества битников – тут все обстоит намного сложнее. Поскольку их произведения носили преимущественно обличительный характер по стилистике они восходили к древнегреческим диатрибам, жанру античной литературы, выросшему из публичной проповеди философов-киников, жестоко критиковавших общественные порядки. Однако битники подкрепляли свои инвективы отсылками к дзен-буддизму и зачастую впадали в пространные лирические рассуждения, носившие вневременной характер и потому сглаживавшие остроту социальной направленности. Также они активно использовали наследие европейского авангарда – техники футуризма и сюрреализма. Это существенно размывало жанровые и стилистические границы их произведений, которые представляли собой то ли прозаическую поэзию, то ли поэтизированную прозу. Пламенная публицистика резко перебивалась исповедальными мотивами, а высокая речь обрывалась на бранном слове. Если говорить коротко, форма творчества битников – это эклектика, искусственное соединение самых разнородных элементов, не только приемов и техник, но и смыслов. Битники частенько смешивали «дхарму» с «кока-колой», а «сансару» с «гондонами». 

Ален Гинзберг в молодости

Разумеется, что при такой принципиальной «неформатности» ни одно приличное издательство не бралось за публикацию битнических опусов. Поэтому Лоренс Ферлингетти, один из лидеров движения битников открыл собственное издательство, названное в честь одноименного фильма Чарли Чаплина «Огни большого города». Именно здесь впервые были напечатаны стихотворения самого талантливого поэта-битника Алена Гинзберга, чья поэма «Вопль» стала настольной книгой каждого нонконформиста.

 В ней Гинзберг пронзительно точно описал свое поколение и выразил нерв его исканий. Поэма начинается такими словами:

Я видел лучшие умы моего поколения сокрушенными безумием, подыхающими с голоду бьющимися в истериках нагими,

влачащимися через негритянские улицы на заре в поисках гневного кайфа,

ангелоголовые хипстеры смерть как жаждущие возобновить древнюю небесную связь с искрящейся звездами динамо-машиной среди механизмов ночи,

те кто в нищете и лохмотьях те кто с ввалившимися глазами и обдолбанные не спал ночей курил в не от мира сего темноте квартир без горячей воды кто парил над крышами городов созерцая джаз,

кто обнажал свой мозг пред Небом под Эль и видел магометанских ангелов, видел, как они пошатываются на крышах доходных домов, озаренные,

кто проходил сквозь университеты с сияющими спокойными глазами галлюцинируя об Арканзасе и достойных Блейка трагедиях среди ученых, что готовят войну,

кого изгоняли из академий за безумие и за вывешивание похабных од на окнах своего черепа,

кто трясся в одних трусах в небритых комнатах, сжигая последние деньги в мусорных корзинах и прислушиваясь к Ужасу за стеной,

кого арестовывали — одетых лишь в бороду лобковых волос — когда они возвращались через Ларедо с поясом марихуаны предназначенной для Нью-Йорка,

кто ел огонь в пахнущих краской отелях или пил скипидар в Пэрадайз-Элли, смерть, или подвергал мукам чистилища свой торс ночь за ночью