«Эротика Текста»: Почему Лукиана можно назвать первым фантастом?

Научная фантастика, да и фантастика в широком смысле, прочно стоит на таких китах, как Верн, Свифт, Рабле, Уэллс, Лем, Толкиен и многие другие. Но мало кто вспомнит о Лукиане из Самосаты, который должен стоять в этом ряду первым. Именно этот писатель еще во II в. н.э. описал путешествие на Луну. Concepture публикует заметку о первом европейском фантасте.    

Крупнейший писатель и мыслитель поздней античности Лукиан из города Самосата (Сирия), родившийся ок. 120 г. н.э., оставил заметный след в истории мировой духовной культуры. Его творчество может поразить остроумием, буйной фантазией и богатством идей даже современного читателя, часто представляющего античную литературу скучной и тяжеловесной тягомотиной. Произведения Лукиана, мягко говоря, нравились далеко не всем его современникам. За остросатирические зарисовки нравов своего времени Лукиана называли богохульником и злословцем, а византийский историк писал о нем так:

«Говорят, что умер он, растерзанный собаками, ибо боролся против истины. И в самом деле, в «Жизнеописании Перегрина» он нападает на христианство и надругается, нечестивец, над самим Христом. За эти бешеные выпады было ему уготовано достойное наказание в этом мире, а в будущем вместе с Сатаной он получит в удел вечный огонь».

Родоначальником фантастики Лукиана можно считать за рассказ «Правдивая история», в котором описано невероятное путешествие автора по несуществующим землям, наполненным странными жителями и разными чудесами, а также полет на Луну. Луна и Солнце у Лукиана - это отдельные государства со своими законами и историей, ведущие взаимную борьбу. В маленьком рассказе писатель умудряется создать целый мир, некую параллельную реальность, которая существует автономно. Лукиан якобы записывает то, чему он был свидетелем на Луне. Некоторые страницы напоминают этнографические заметки об анатомических особенностях и социальном устройстве лунных людей. Вот некоторые из них. 

«Во-первых, дети там рождаются не от женщин, а от мужчин. Браки здесь происходят между мужчинами, и слово «женщина» им совершенно незнакомо. До двадцати пяти лет лунный житель выходит замуж, после он женится сам. Детей своих они вынашивают не в животе, а в икрах. После зачатия одна из икр начинает толстеть; через некоторое время утолщение это взрезают, и из него вынимают детей мертвыми, но если положить их с открытым ртом на воздух, то они начинают дышать». 

«Красивыми на Луне считаются только лысые и вообще безволосые, других они презирают». 

«При сморкании из носа у них выделяется очень кислый мед». 

«Живот служит лунным жителям вместо кармана, в котором они прячут все нужное. Он у них открывается и закрывается; печени в нем нет, но зато он внутри оброс густыми волосами, так что их младенцы в холодные дни прячутся в него».

Даже что-то наподобие Интернета увидел Лукиан на Луне:

«В чертогах царя я видел еще одно чудо: не особенно глубокий колодец, прикрытый большим зеркалом. Если спуститься в этот колодец, то можно услышать все то, что говорится на нашей Земле. Если же заглянуть в это зеркало, то увидишь все города и народы, точно они находятся перед тобою. Заглянув в него, я действительно увидел моих близких и всю родину; видели ли они меня, об этом я не берусь сказать что-нибудь определенное».

Луной фантазия Лукиана не исчерпывается. Он создает различных фантастических существ (конекоршуны, капустнокрылые, чеснокоборцы, женщины-деревья) и придумывает неожиданные даже по современным меркам сюжетные ходы. Например, какое-то время рассказчик со своими спутниками живут в огромном ките, внутри которого тоже существует отдельный мир, никак не связанный с внешним:

«Оказывается, старику с сыном неплохо живется во чреве кита: тут есть и рыба, и птицы, можно разводить овощи, течет прекрасная вода. Жить мешают лишь соседи - Солители, Тритономеи, Рачники и Тунцеголовые. Эти народы воюют между собой».

Надеемся, этот краткий очерк немного проливает свет на значение Лукиана для мировой литературы и делает понятным заслуженное внимание к его творчеству со стороны блестящих умов будущего. А писать ради будущего было вполне в духе Лукиана:

«Работай, имея в виду все будущее время, пиши лучше для последующих поколений
и от них добивайся награды за свой труд».