Линия Мельеса

«Аве, Цезарь!»: «Мертвые души» наших дней

Фильм «Аве, Цезарь!» братьев Коэнов относится к той категории кинокартин, которые в смысловом отношении представляют собой многослойный «пирог». Concepture публикует анализ фильма
«Аве, Цезарь!»: «Мертвые души» наших дней

 

Начнем с того, что уже в названии фильма присутствует двуплановость. Номинация «Да здравствует Цезарь! История Иисуса из Назарета» отсылает нас к известной библейской дихотомии: Царство Божье и царство кесаря (цезаря).

В самом фильме показана весьма неутешительная картина – Царство духа попрано цивилизацией «хлеба и зрелищ», символом которой является Голливуд, фабрика грез. В центре повествования – Эдди Мэникс, фиксер, «спаситель» незадачливых голливудских актеров, новый «Мессия», «Христос» современности. Издевательство в духе Коэнов.

 В фильме приводятся едва заметные намеки на сходство Мэникса и Иисуса. Во-первых, у Мэникса есть невидимый босс, с которым он говорит по телефону и чьи указания он беспрекословно исполняет (намек на Бога- Отца); во-вторых, «деяния» Мэникса типологически совпадают с деяниями Христа: «спасение» звезды аква-мюзикла – это спасение Марии Магдалены,  а  сцены «искушения» Мэникса работником авиафирмы, призывы предать  свое дело – это ни что иное, как история искушения Христа дьяволом.

Разумеется, что это  пародия. Ни о каком подлинно мессианском статусе Мэникса речи быть не может. Он служит корпорации, Новому Риму, спасает  негодяев и мерзавцев, поддерживает порядок лжи и порока.  По ходу фильма он только и занимается что антихристовым делом – искупает грехи своей голливудской паствы, ограждая устоявшиеся в сознании зрителей образы кинозвезд от всего, что может пролить свет на  их суть (вне экрана примерный семьянин Бэрд Уитлок – пьяница и бабник, а «целомудренная» Диана Моран – женщина легкого поведения). Эта ситуация смешит своей перевернутостью: человека призывают не исправить свою природу, а просто грамотно, в соответствии со сценарием маскировать ее. Тем саркастичнее звучат завершающие слова рассказчика о том, что «история Эдди Мэникса никогда не закончится, потому что она написана светом».

Трактуя отдельные стороны картины в религиозном ключе, нельзя не отметить, что мир Мэникса – это как раз царство Дьявола, а не Христа, поскольку Дьявол – не чудище рогатое, а то, что разделяет (этимологически слово diabol означает того, кто что-то разделяет, выдает ложь за правду, подбирает намеренно неправильные соответствия). Недаром в фильме мы постоянно слышим подобные фразы: «человек разделен», «общество разделено», «бог разделен». Мотив утраты целостности очевиден. Он проходит красной линией через весь фильм. Каждый персонаж имеет два плана: внешне социальный и интимно-личностный. Первый план презентует общественно-мифологический образ человека, а второй – его истинную сущность. Далее само общество разделено на две страты: богатое меньшинство (Capitol Studios) и бедные работяги (группа «коммунистов»). Наконец, сам бог разделен в представлении священнослужителей на «человеческое» и «божественное». В сцене консультации Мэникса с ними трое священников демонстрируют разделенность мнений, и только раввин сохраняет цельность своих суждений. Может показаться, что наряду с раввином еще и Эдди Мэникс обладает цельностью личности, но и он живет в двух сферах: социальной и интимной. Особенность состоит в том, что в отличие от других персонажей его социальный план носит отрицательный характер (Мэникс выполняет грязную работу), а интимный план – положительный.

Параллели в фильме (Рим / Capitol Studios, История об Иисусе / История Эдди Мэникса) выстроены не хронологически, а тематически. Почему? Потому, что Коэны пытаются сказать следующее: все, что мы знаем на данный момент, – это смутные представления о мифологических образах, сформированных 2-мя тысячелетиями исторических искажений и процессов культурной ассимиляции. Этим ироническим приемом режиссеры дают понять: никогда не было, нет и не будет знаний о мироустройстве у среднестатистического человека. У разумного же человека может быть только одна позиция – отсутствие окончательного мнения, как у раввина в фильме. Очередная порция грез, пропущенных через фильтр тысяч индустрий – вот удел «трудящихся народов мира».

Помимо исторических смыслов в фильме есть отсылки к проблемам современной культуры. Вслед за Тоффлером Коэны говорят: «Библия, конечно, сильная вещь, но именно кино для миллионов людей станет отправной точкой знакомства с сюжетом». Идиотизм большинства персонажей до ужаса смешон. Будем честны: все, кроме раввина, изображены недоумками. Современное американское общество в фильме  представлено живущим в плену каких-то грез, симулякров, раздвоенности; это общество, как сказал бы Паскаль, беззаботно мчится к пропасти, держа перед собой какой-нибудь экран, чтобы ее не видеть – в данном случае киноэкран. 

Немаловажной чертой является то, что фильм построен как повествование в повествовании. Этот прием позволяет подчеркнуть следующую авторскую мысль: никакая история, претендующая на общечеловеческую значимость, никогда реально не заканчивается, так как постоянно продолжается и достраивается в воображении людей. Проще говоря, нет ни Христа, ни Эдди Мэникса, есть только то, что нам рассказали о них. Причем эти истории отдаются на произвол реципиентов, которые передают ее другим в соответствии со своим пониманием или непониманием. В точно такие же многозначительные события перерастает противостояние коммунизма и капитализма, хотя в реальности, по мысли Коэнов, перед нами какая-то мышиная грызня кучки обиженных интеллектуалов с кучкой предприимчивых собственников. Опять же нет ни коммунизма, ни капитализма, есть некая мифологически оформленная история борьбы обезличенных сил.

Современное американское общество – это злая пародия на царство Христа, в котором «нет ни эллина, ни иудея». Действительно, в этом обществе нет «ни черного, ни белого», «ни гетеросексуального, ни гомосексуального» и т. д. Это абсурдная буквализация христианской идеи свободы, которая в своем воплощении приводит к прямо противоположному – идеологической зависимости и умственной беспомощности.

Коэны – великие демифологизаторы. Они развенчивают мифы не только широких социальных масс, но и элитарные мифы интеллектуалов. Заумные рассуждения профессора Маркузе о диалектике истории и экономики оказываются не более чем автоматическим проговариванием затертых до дыр клише.

Фильм «Аве, Цезарь!», как и все остальные фильмы братьев Коэнов – это трагикомическая притча о бессмысленности жизни.

P.S.

У Коэнов, как режиссеров-мастеров, ни одна деталь, ни один элемент, будь то смысловая линия или техническая композиция никогда не бывает случайной. Все подчинено авторскому замыслу. Как говорится, если висит ружье, то оно обязательно выстрелит.

Коротко о фильме: «Мертвые души» наших дней