Образование

«Интертекст»: Камилла Палья о подводных камнях пластической хирургии

Возможность видоизменять наши тела и лица может быть полезной и вдохновляющей. Но не оборачивается ли эта возможность тем, что мы лишаем себя уникальной красоты, убивая собственную сексуальную привлекательность? Concepture продолжает публиковать переводы эссе Камиллы Пальи из её сборника «Свободные женщины, свободные мужчины: Пол, гендер, феминизм» (2017).
«Интертекст»: Камилла Палья о подводных камнях пластической хирургии

Пластическая хирургия – это живое скульптурное искусство и триумф современной медицины. Будучи исправлением природных изъянов, косметическая хирургия символизирует покорение биологии свободой воли человека. С новыми лицами и телами, люди сами из себя делают произведения искусства.

Некогда ограниченная в основном индустриями развлечений и моды, сегодня пластическая хирургия – будничное явление в среде корпоративных рабочих в Соединенных Штатах, не исключая мужчин. Освеженный и моложавый внешний вид теперь расценивается как нечто, что необходимо для сохранения профессионального престижа и продвижения по карьерной лестнице на высшем уровне. По мере того, как косметическая хирургия становится всё более распространенной и доступной, её применение стало фактически гражданским правом. Это некая привилегия равных возможностей, которая раньше была доступна только богачам из элиты, имевшим ресурсы для полетов в Бразилию с целью сделать себе небольшую подтяжку.

Поднимаемые в связи с пластической хирургией вопросы часто имеют моралистический оттенок. Является ли косметическая хирургия расточительным легкомыслием, своего рода упражнением в нарциссизме? Подвергаются ли в связи с изменениями лица и тела более сильному давлению именно женщины по причине эндемического сексизма? И связаны ли принудительные расистские стереотипы с тенденцией среди чернокожих женщин утончать свои носы или среди азиатских женщин – «вестернизировать» свои глаза?

Данные этические проблемы заслуживают серьезного внимания. Но ничего, я подчеркиваю, не остановит напористость рода человеческого в стремлении к красоте и мерцающей иллюзии безупречности. Это один из наших глубочайших и захватывающих инстинктов. Ещё с доисторических времен племенные народы выравнивали свои черепа, протыкали носы, удлиняли шеи, растягивали мочки ушей и целиком покрывали тела шрамами или татуировками, чтобы сделать свою внешность как можно более красивой. Нанесение увечий и искажение – в глазах смотрящего.

Хотя бесспорно, что косметическая хирургия – это движение, которое уже не остановить, стоит всё же задаться вопросом, может ли нынешнее её применение быть улучшено. Я никогда не прибегала к пластической хирургии и не планирую этого делать в будущем, поддерживая теорию, что по крайней мере женщинам-интеллектуалкам, возможно, следует попытаться остаться в стороне. (С другой стороны, никто не хочет действовать наперекор общественным нормам!) За последние пятнадцать лет я стала очень обеспокоена господствующим в США отношением к пластической хирургии. Какие нормы навязываются взрослым и пожилым женщинам?

Я бы сказала, что набор моделей, согласно которым многие американские хирурги ныне переделывают женское лицо и тело, крайне ограничен. Со временем глаз можно переобучить, так что мы вынуждены мириться с заниженным и даже уничиженным образом женщины как простушки, которой присущи бойкий характер и девичье очарование. Не будучи ни секс-бомбой, ни доминой, она представляет собой жеманную секси кошечку без коготков.

В великую эру Голливудской студийной системы, то есть с 1920-х по начало 60-х, новаторские техники макияжа достигли того, что сейчас проделывает пластическая хирургия, чтобы преображать внешность экранных звезд – как мужчин, так и женщин. Например, зрелую Лану Тёрнер в таких фильмах, как «Имитация жизни» (англ. «Imitation of Life», 1959) или «Пэйтон Плейс» (англ. «Peyton Place», 1957) изобразили как суперобаятельную и необычайно чувственную версию женщины того же возраста, в котором Тёрнер была на тот момент (актрисе тогда было 35-38 лет – прим. пер.).

Сегодня проблема состоит в том, что Голливуд требует от актрис среднего возраста, чтобы они выглядели на 20 или даже 30 лет моложе своего возраста. Теперь идеалом считается активная кукла Барби или же притворная нимфетка, а не умудренная жизненным опытом женщина. Лица женщин изглаживаются и стираются, словно в мультфильме. Напротив, в Европе женщины постарше по-прежнему воспринимаются как сексуальные: за женщинами оставляют достоинство накопленного опыта. Европейская женщина обладает неким скрытым резервом или тайной, потому что предполагается, что ей свойственно мастерское владение эзотерическим искусством любви.

В чем причина такого культурного расхождения? Многие основатели Голливуда – от студийных магнатов до режиссеров, сценаристов, визажистов и композиторов – были европейскими эмигрантами, чье социальное происхождение варьировалось от крестьян до профессионалов. Европейские модели красоты основаны на классических прецедентах – на вибрирующей светом древнегреческой скульптуре с её математически выверенной симметрией и пропорциями или же на написанных маслом полотнах старых мастеров с их величественными портретами элегантных аристократов и гипнотических роковых женщин.

В качестве новообразованной популярной формы, которая своими корнями уходит в дрянные пятицентовые кинотеатры и залы игровых автоматов, голливудские фильмы стремились превознести свой престиж путем возрождения благородного прошлого. Студии позиционировали своих постоянных звезд как греческий пантеон, состоящий из воскрешенных божеств, секс-символов, которые обладали недостижимым великолепием.

Но приверженность Голливуда великому искусству осталась в прошлом. В эру блокбастеров, нашпигованных компьютерными спецэффектами, и неистовых приключенческих экшнов лишь немногие продюсеры и режиссеры основывают свой жанр на наследии изящных искусств. Напротив, они более склонны вдохновляться язвительными телевизионными ситкомами или голографическими видеоиграми, где среди персонажей преобладают перекачанные герои и горячие девицы с пышными формами.

Глубочайшее влияние видеоигр можно усмотреть в сегодняшнем пересмотре исходного типа женского тела, который теперь равняется на таких воинственных супергероинь, как Лара Крофт: большие груди, точеная талия и покатые бедра – гормонально аномальное очертание, которого лишь немногие женщины могут добиться, не прибегая к хирургическому вмешательству и липосакции.

Максимизация собственной привлекательности и желательности в глазах окружающих приемлема в любом обществе, за исключением наиболее пуританских. Но внушает беспокойство тот факт, что американский стандарт женской сексуальной привлекательности, по всей видимости, идет к упадку. В культуре после 1960-х, характеризующейся легкостью в разводах по требованию, женщины среднего возраста оказались в ситуации, когда они вынуждены конкурировать с сексапильными женщинами в возрасте от 20 до 30 лет, которые в качестве трофейной второй жены захватываются амбициозными мужчинами, переживающими кризис среднего возраста. Кажется, что косметическая хирургия сглаживает игровое поле. Но за какую цену?

Хорошая хирургия обнаруживает и раскрывает индивидуальность, тогда как плохая хирургия её затмевает и искажает. Маска лица не должна быть застывшей и роботизированной. Мы все еще не знаем, какие неврологические риски в долгосрочной перспективе имеет использование нехирургического ботокса – токсина, который впрыскивается под кожу, чтобы парализовать мышцы лица и разгладить морщины.

Ясно, однако, что неквалифицированные врачи иногда применяют ботокс в чрезмерных объемах, так что даже среди крупнейших знаменитостей можно увидеть тех, у кого на исходе третьего или четвертого десятка лбы выглядят пугающе безжизненными и словно мумифицированными. Актеры, которые злоупотребляют ботоксом, расплачиваются потерей мимической гибкости и экспрессивности, необходимых для изображения персонажей. Вероятно, мы больше никогда не увидим «великие лица» среди заслуженных пожилых женщин – то суровое, властное, морщинистое выражение, свойственное таким внушающим благоговение визионеркам, как Диана Вриланд или Лилиан Хеллман.

Насущность проблемы состоит в том, что современные косметические хирурги черпают свои эскизы из слишком ограниченного репертуара образов. Пластическая хирургия – это разновидность художественной деятельности: следовательно, хирургам нужно упражняться как в искусстве, так и в медицине. Не обладая более широким визуальным лексиконом, слишком много хирургов будут продолжать гомогенизировать женщин, лишая их авторитета и сводя их к обобщенному типовому однообразию. Кроме того, не имея способностей к психологии, хирурги не способны интуитивно постигнуть и подчеркнуть уникальную индивидуальность каждой конкретной женщины.

Чтобы косметическая хирургия удержала и восстановила свою проницательность и утонченность, хирургам следует погрузиться в размышления о великой живописи и скульптуре. Но и сами женщины должны положить конец своему стремлению увековечить искусственную молодость, которая лишь уничтожает их культурную значимость.


Эссе впервые опубликовано в журнале «Harper’s Bazaar» в мае 2005 года. «Harper’s Bazaar» – женский журнал о моде, стиле и обществе, издающийся в США с 1867 года.

Для превью и оформления взяты работы Egle Plytnikaite и Sonia Lazo.

Возможно вы не знали:
Лана Тёрнер (1921-1995)
американская актриса, одна из самых гламурных и чувственных звезд классического Голливуда.
Старые мастера
принятое в германской и англо-саксонской традициях обозначение выдающихся художников Западной Европы, работавших до начала XVIII столетия.
Диана Вриланд (1903-1989)
влиятельная франко-американская обозревательница и редактор в области моды.
Лилиан Хеллман (1905-1984)
американская писательница, сценаристка и драматург.
Рекомендуем:
  1. Дмитрий Булатов (сост. и общ. ред.) «Эволюция от кутюр: искусство и наука в эпоху постбиологии»
  2. Ангелика Ташен «Формула красоты. Чужое лицо»