Образование

«Интертекст»: Секс нам не нужен, мы – средний класс. Камилла Палья о сексуальной апатии в США

Concepture публикует перевод еще одного эссе Камиллы Пальи из её сборника «Свободные женщины, свободные мужчины: Пол, гендер, феминизм» (2017). Здесь Палья выступает с критикой американского среднего класса, который, по её мнению, оказался сексуально выхолощенным и лишенным здоровой сексуальной энергии – причем касается это не только женщин, но и мужчин.
«Интертекст»: Секс нам не нужен, мы – средний класс. Камилла Палья о сексуальной апатии в США

Обзаведутся ли вскоре женщины своей собственной Виагрой? Хотя недавно Управление по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов США (сокр. FDA) отвергло заявку о выпуске на американский рынок медикамента под названием флибансерин, который предназначен для женщин с низким либидо, экспертная комиссия FDA признала возможную пользу этого препарата и поощрила проведение дальнейших исследований в данном направлении. Сообщается, что несколько фармацевтических компаний заинтересованы в изобретении такого медикамента.

Смысл в том, что новая таблетка, несмотря на свои непредсказуемые побочные эффекты, необходима для излечения сексуального недомогания, которое накрыло страну. Но до какой степени эти жалобы на сексуальную апатию отражают медицинскую действительность, и насколько они на самом деле исходят от тревожных, заточенных на успех белокожих представителей среднего класса?

В 1950-х женская «фригидность» приписывалась социальному конформизму и религиозному пуританизму. Но со времен сексуальной революции 1960-х американское общество становится все в большей мере светским, тогда как среда масс-медиа насквозь пропитана сексом.

Настоящий обвиняемый здесь – буржуазная пристойность, восходящая к девятнадцатому веку. После того, как респектабельность стала ключевой ценностью среднего класса, цензура и подавление стали нормой. Викторианское ханжество положило конец игривой сексуальной откровенности, которая была свойственна как мужчинам, так и женщинам на протяжении аграрной эпохи – непристойность, перенесенная из пьес Шекспира в роман восемнадцатого века. Педантичные 1950-е, которые вычеркнули из культурной памяти раскрепощенных молодых женщин века джаза, всего лишь вернулись к былым нормам.

Только распространение Нью Эйдж движения, которое было вдохновлено органичными по отношению к природе азиатскими практиками, позволило сохранить радикальный образ современной сексуальной революции. Но реальная власть принадлежит в Америке карьеристской технократии, для которой кормушкой выступают элитные школы с их идеологическим восприятием гендера как социального конструкта.

В благоразумном королевстве белых воротничков мужчины и женщины взаимозаменяемы, они делают одну и ту же умственную работу. Физический компонент подавляется; в сатанизированном пространстве офисов голоса понижаются, а жесты усмиряются. Мужчины должны нейтрализовать себя, тогда как амбициозные женщины продолжают откладывать рождение детей на потом. Андрогинность обворожительна в искусстве, но в реальной жизни она может привести к стагнации и скуке, которые никакая таблетка не будет в состоянии излечить.

Тем временем семейная жизнь ввергла мужчин в затруднительную ситуацию; они стали лишь мелкими сошками в домашнем механизме, которым командуют женщины. Современные мамочки стали виртуозными супер-менеджерами, которые заправляют сложными операциями, направленными на заботу и транспортировку детей. Но не так-то просто перескочить с аполлонического контроля на дионисийский делириум.

Точно так же и мужья не выказывают должной заинтересованности в том, что касается проявления мужественности: внешне американские мужчины остаются вечными мальчишками, судя по большим футболкам, свободных шортам и кроссовкам, которые они носят с дошкольных времен и до среднего возраста. Полы, которые раньше занимали интригующе отдельные миры, страдают от чрезмерного сближения, что является проклятием типовой жизни. Для тайны места больше не осталось.

Фундаментальная сила сексуальности сдала свои позиции и в американской популярной культуре. Под знаком студийного производственного кода, который в свое время необоснованно подвергался критике, Голливуд выпускал фильмы, изобилующие флиртом и романтикой. Но с начала 1970-х на первый план вышла обнаженка, тогда как эротическая напряженность отошла в тень.

Целое поколение киношников позабыло об искусстве уточненных намеков и недосказанности. Эта ситуация ухудшилась в 90-х, когда Голливуд занялся плагиатом видеоигр, превратив женщин в мультяшных супергероинь с пышными формами или же в научно-фантастических андроидов – то есть в фантастические фигуры, лишенные психологической сложности или эротических потребностей настоящих женщин.

Кроме того, благодаря белокожей буржуазной культуре, которая отдает предпочтение эффективным телам перед чувственными, американские актрисы десексуализировали сами себя, путая стерильный атлетизм с женской силой. Их нынешний отточенный с помощью фитнеса вид подтянут и туг – тонкие мальчишеские конечности и узкие бедра в сочетании с увеличенной грудью. Сравните это с латиноамериканским и афроамериканским вкусом, который тяготеет к здоровому силуэту сексапильной Бейонсе.

Подтверждением того, что проблема сексуальной энергии носит классовый характер, может являться очевидная и небывалая популярность компании Victoria’s Secret и производимого ею пикантного женского белья как среди многорасового нижне-среднего класса, так и среди представителей рабочего класса – причем это наблюдается даже в крупных пригородных торговых центрах, которые во всем остальном рассчитаны как раз на белокожий средний класс. Кантри-музыка, которая исторически возникла на сельском Юге и Юго-западе, по-прежнему наполнена чертовски зажигательными сексуальными сценариями, в которых полы остаются динамично поляризованными на старомодный манер.

С другой стороны, рок музыка, которая некогда выступала пионером в этой сфере, пребывает в упадке. Черные ритмы и блюз, рожденные в дельте Миссисипи, были движущей силой, которая стояла за великими хард-рок группами из 1960-х, чьи кавер-версии песен в жанре блюз были наполнены наэлектризованной сексуальной образностью. Песня Вилли Диксона «Little Red Rooster» («Маленький красный петушок») в гипнотическом исполнении The Rolling Stones пульсирует и мерцает жаром страсти, будучи исполненной щекочущим воображение фаллическим эксгибиционизмом.

Но огромный коммерческий успех рока привел к тому, что блюз сошел со сцены, и это оказало прямое влияние на молодых музыкантов, которые просто подражали белым гитарным богам, не утруждая себя исследованием их корней. Шаг за шагом рок утратил свою интуитивную невозделанность и обольстительную чувственность. Дорогостоящий рок, чью аудиторию составляет зажиточный средний класс, ныне представляет собой тотальное суперэго, подавившее бессознательное.

В 1980-х коммерческая музыка гордилась тем, что стала обителью столь привлекательных и сексуальных поп-цыпочек, как Дебора Харри, Белинда Карлайл, Пэт Бенатар, а также прелестно налившаяся соком Мадонна. Напротив, поздняя Мадонна стала сухопарой и превратилась в буржуа. Приспешница Мадонны по танцевальному цеху, Леди Гага, со своими маниакальными излишествами представляет собой эффектную и не претендующую на глубину подделку, которая не содержит в себе и капли подлинного эротизма.

Фармацевтические компании никогда не найдут священный Грааль женской Виагры – не в этой культуре, ведомой и истощенной ценностями среднего класса. Психические механизмы подавления всегда действуют на глубинном уровне, тогда как вожделение – слишком огнеопасно, чтобы быть оставленным на попечение фармацевтам.


Эссе впервые опубликовано в The New York Times 27 июня 2010 года.

Для превью и оформления взяты работы Egle Plytnikaite и Sonia Lazo.

Рекомендуем:
  1. Кэрри Гринберг, Екатерина Коути «Женщины Викторианской Англии. От идеала до порока»
  2. Аркадий Ипполитов «Манящая неопределенность гендера...»