«Теории»: «Галилеева революция» в философии. Модальная методология Д.Зильбермана

В 1972 году мало кому известный индолог Давид Зильберман, решая герменевтическую проблему понимания некоторых текстов индийских философских школ, сформулировал свою концепцию «модальной методологии». Concepture решил ознакомить читателей с ее основными характеристиками.  

Эрудит со скромной репутацией

В XX веке среди самобытных отечественных философов, таких как Пятигорский, Щедровицкий, Генисаретский, Шифферс особо выделялся Давид Зильберман, имя которого, к сожалению, сегодня малоизвестно. Хотя когда он преподавал в США, его лекции слушали Мирча Элиаде и Герберт Маркузе, которые впоследствии высоко отзывались о нем. Также Зильберман близко общался с Ноамом Хомским, состоял в переписке с Томасом Куном и Юргеном Хабермасом. Из-за его феноменальных энциклопедических познаний и невероятно обширной эрудиции коллеги часто сравнивали его с другим интеллеткуальным гигантом – Максом Вебером. А один из крупнейших лингвистов XX века Роман Якобсон так отзывался о Зильбермане в одном из писем:

«Давид Зильберман, несомненно, истинный эксперт в сравнительном анализе древнегреческой, классической немецкой, французской и английской философии с восточными философскими традициями, особенно индийской мыслью, от ведического периода до современности. Его исследования этих грандиозных проблем привели к впечатляющим и плодотворным открытиям и результатам. Он обладает глубокой эрудицией и оригинальными, хорошо фундированными концепциями по большинству различных исторических проблем семиотики, от античности до современности. Прекрасное знание текстов индийской и греческой философии и тонкое понимание их терминологии, фразеологии и содержания несомненно принадлежат к числу наиболее впечатляющих достижений его исследований. Он прекрасно ориентируется в исторических и методологических проблемах логики, лингвистики, социологии, антропологии и религиозной мысли. Его прозрачная и плодотворная интерпретация связывает все эти области с семиотикой... Хочется также отметить его критическое и объективное знание истории и современности русской философии, равно как и семиотики и антропологической теории в России».

История одного проекта

В письме своему научному руководителю по аспирантуре известному российскому социологу Юрию Леваде Зильберман писал:

«Помнится, я несколько раз говорил Вам по разным поводам, чтó составляет предмет моего непреходящего изумления вот уже два года. Философия дожила, как говорится, до седых волос (если начать отсчитывать ее век от Платона), но до сих пор не удосужилась заняться самое собой. Как ни перерывал я ее историю, не обнаружил ни единого намека на то, чтобы философы не только что занимались философией, но даже заикнулись о постановке подобной задачи. Здесь обманчивое выражение: «занимались философией». Конечно, каждый философ по-своему занимается философией; но ни единый не занялся философией. То есть я переношу ударение с глагола на предметность. Нет предмета «занятия философией». Занимались моралью, обществом, государством, человеческой душой и поведением, физикой, биологией, богом и богословием, познанием, самими собой, наконец, но никогда – философией».

В своем проекте модальной методологии Зильберман предлагает направить философскую рефлексию на саму философию и изучать ее как предмет. Может показаться, что это не такое уж оригинальное предприятие и ради него не стоит выдумывать претенциозные номинации. Однако если внимательно изучить всю историю философской мысли, выяснится, что ни один философ никогда не делал объектом своего исследования собственно философию. Только три мыслителя пытались превратить философию в объект собственного исследования, но их попытки окончились неудачей.

Три философа и Зильберман

Гегель стремился постичь философию как историю развития Идеи, поэтому в своем исследовании он опирался преимущественно на исторический метод. Однако при таком подходе философия как таковая замещается чем-то иным или же переносится на другой объект и, в конечном счете, избегает расследования. В данном случае заменителем философии становится идея. Но идея – это не то, что изучают философы само по себе, идея – это то, что философы сначала сами производят и лишь затем изучают как продукт своей деятельности. Как пишет сам Зильберман: «Идея есть то, что философы продуцируют, а не то, чем они заняты».

Другую попытку предпринял один из основателей герменевтики Дильтей. Он использовал типологический метод. Минусом этого метода стало то, что изучение качеств философии как объекта анализа было подменено изучением психологических качеств личности самих философов.

Дильтей обещал предоставить набор типов философского делания, но вместо этого набросал эскиз клинических портретов тех, кому посчастливилось (или, наоборот, не посчастливилось) быть философами. Предприятие Дильтея окончилось еще более плачевно чем спекуляции Гегеля. Результатом дильтеевских штудий стали примитивные выводы по типу: «Философия – это выказывание характера философа. Философии потому разные, что у разных философов разные характеры». 

Феноменологиечкий метод, который применил Гуссерль, старался избежать психологического редукционизма, но и он не особо преуспел в деле исследования средствами философии самой философии. В случае использования феноменологического метода имел место редукционизм иного рода, а именно – натуралистический.

Дело в том, что все свои объекты феноменология описывает как объекты человеческого сознания. Соответственно и философию феноменологический метод определял как специфическую форму деятельности сознания. Но как отмечает Зильберман, «феноменология хоронит все будущие попытки сделать философию предметом самое себя: она погребает ее в характерном состоянии сознания: «быть человеком» и, через то, в человеке. Нам же недостаточно человеческого». 

Другими словами, философия, понимаемая как то, что существует исключительно в сознании, становится принципиально запредельным любой рефлексии, потому что склейка объекта и субъекта философского исследования принимает форму окончательного исчезновения объекта, т. е. философии как таковой.

Сам же Зильберман пытался произвести галилееву революцию в философии: приступить к конструированию философских объектов с тем, чтобы затем снимать с них рефлективные характеристики. Это означало, что содержанием познавательной деятельности должна стать не Природа и даже не Разум, а сами философские системы, понимаемые как собрание странных символических образований.

Что такое модальная методология?

Дать ответ на этот вопрос или хотя бы как-то прояснить его может близкий друг Давида Александр Пятигорский. В своей статье «О философской работе Зильбермана» он писал:

«Зильберман занимается модальной методологией, которая работает с разными философскими системами как с объектами. При том, что сами эти системы работали со своими объектами как с природными сущностями. Но он работает со своими объектами, т.е. с этими системами, как с тем, что не природно, искусственно, ибо сама его работа – искусственна. И в этом смысле она не может быть направлена ни на материю, ни на сознание, ни на сущность, ни на явление, ни на теорию, ни на практику, ни на разум, ни на опыт. Ибо все эти вещи мыслятся в философских системах в отношении к природно-сущностному (все равно – человеческому или божественному). Он же рассматривает и осмысливает только то, что со всеми вещами, понимаемыми как искусственные, искусственно же и делается. Поэтому его методология называется модальной: она занимается модусами искусственного делания. Даже если это делание самим деятелем (Гегелем, Платоном, кем угодно) мыслилось как естественное или превращалось в естественное (натурировалось), то Зильберман это опять превращает в искусственное (денатурирует) в модусах своей методологии».

Сходства и различия

Некоторые исследователи указывают на определенное сходство модальной методологии Зильбермана и деконструкции Деррида. Тем не менее более корректным представляется говорить скорее о различии между этими проектами и вот почему: Деррида стремится именно деконструировать метафизику посредством анализа неявных условий воспроизводства культурных традиций, тем самым он ставит под сомнение то, что является очевидным в метафизической системе.

Зильберман же скорее стремится создать своеобразную «сумму философских метафизик». Его задача – показать взаимодополнительность различных оснований метафизик, будь то существование (экзистенциальная детерминация), текстуальность (знаковая детерминация) или аксиология (ценностная детерминация). Каждая из метафизик выполняет необходимый уровень рефлексии в собственном регистре. Внутренняя позиция не видит своих детерминант, но переход между ними (модальный переход в терминологии Зильбермана) позволяет осознать границы и устройство каждой.

Другими словами, Деррида разбирает нормативность метафизики через семиотизацию (а, значит, и релятивизацию) самого понятия нормы. Зильберман, напротив, как методолог, полагает нормативно-деятельностное феноменальное основание различных метафизик и рефлексирует их модальные позиции по отношению друг к другу. 

Подводя итог, можно сказать, что под «модальной методологией» Зильберман понимал методологию науки о философии, если угодно, философию философии. То есть, теоретическое описание и формальное исследование философии, позволяющее понять деятельность философа в ее сущностном своеобразии.

Результатом применения модальной методологии по замыслу Зильбермана должно стать формирование комплекса прокомментированных, модально преобразованных текстов, образующих основу будущей, осознающей свою модальную природу философии.

Рекомендуем прочесть:

1. Александр Пятигорский – «О философской работе Зильбермана».

2. Жак Деррида – «Письмо и различие»