«Переводы»: Notion of the Self – откуда мы знаем, кем являемся? Стенограмма выступления Дж.Ноба с семинара «Eastover Farm»

Небольшое вступление

В этом увлекательном видео (вы можете его видеть чуть ниже), снятом режиссером TED Talks Джейсоном Уишноу (Jason Wishnow), преподаватель Йельского университета и редактор антологии «Экспериментальная философия» Джошуа Ноб (Joshua Knobe) знакомит нас с некоторыми замысловатыми и деконструироющими понятие личности мысленными экспериментами, которые доводят привычные представления о природе «Я» не только до крайности, но и ведут куда-то вне их – к новому пониманию нашего основного экзистенциального якоря.

Разумеется, выступление Ноба примечательно в его целостности и совершенно точно заслуживает внимания в полном видео- и аудио-объеме. Поэтому, тем, кто знает английский на должном уровне, советуем посмотреть лекцию целиком, чтобы затем глубже погрузиться в изучение нового научного направления через второй том «Экспериментальной философии» Джошуа Ноба.

Книга содержит четырнадцать свежих и наиболее важных статей и эссе об этом удивительном пересечении философии и психологии. Все это доступно тем, кто владеет английским, остальные же могут ознакомиться с подготовленной нами стенограммой выступления Ноба и дискуссией, развернувшейся по ходу, в которых, на наш взгляд, отлично раскрыта историческая и современная проблематика «Notion of the Self».

Участники дискуссии

Джошуа Ноб (Joshua Knobe) – профессор Йельского университета, работающий как в рамках Программы по когнитивным наукам (the Program in Cognitive Science), так и на Кафедре философии. Является одним из основателей движения «экспериментальной философии» (или сокращенно «x-phi»), которая занимается исследованием традиционных философских проблем при помощи экспериментальных методов. Ноб более всего известен открытием явления, которое получило название «эффект Ноба» или же «эффект побочного эффекта».

Дэниел С. Деннетт (Daniel C. Dennett) – философ, который наиболее известен в сфере когнитивных наук благодаря введенному им концепту интенциональных систем, а также благодаря своей модели Множественных Набросков человеческого сознания [поздний вариант этой же концепции называется «популярность в мозгах» англ. «fame in the brain» – прим. ред.].

Роберт Курзбан (Robert Kurzban) – начал работать вместе с Джоном Туби (John Tooby) и Лидой Космидес (Leda Cosmides), с которыми он основал область эволюционной психологии. Курзбан стал первым доктором философии, который получил степень в Центре эволюционной психологии (the Center for Evolutionary Psychology) при Калифорнийском университете в Санта-Барбаре.

Николас А. Кристакис (Nicholas A. Christakis) – доктор медицины, доктор философии, магистр здравоохранения – социолог и физик, который проводит исследования в сфере биосоциальных наук, изучая биологические предикаты и последствия социальных феноменов. Кристакис руководит Лабораторией человеческой природы (the Human Nature Lab) при Йельском университете, а также является содиректором Йельского института сетевых наук (the Yale Institute for Network Science).

Сендиль Муллайнатан (Sendhil Mullainathan) – профессор экономики в Гарварде.

Джошуа Д. Грин (Joshua D. Greene) – адъюнкт-профессор кафедры социальных наук имени Джона и Рут Хейзел, а также руководитель Лаборатории морального познания (the Moral Cognition Laboratory) на кафедре психологии Гарвардского университета. Грин изучает психологию и неврологию моральности, фокусируясь на взаимодействии между эмоциями и мышлением при принятии моральных решений.

Лори Р. Сантос (Laurie R. Santos) – адъюнкт-профессор психологии в Йельском университете, а также руководитель Лаборатории сравнительного познания (the Comparative Cognition Laboratory) при Йельском университете.

Даниэль Канеман (Daniel Kahneman) – почетный профессор психологии в Принстонском университете, почетный профессор психологии и общественных дел в Школе имени Вудро Вильсона, а также член Центра рациональности при Еврейском университете в Иерусалиме.

Стенограмма выступления Джошуа Ноба

НОБ: Сегодня я буду говорить о некоторых недавних открытиях в области экспериментальной философии. Но прежде чем перейти непосредственно к результатам этих открытий, я бы хотел вкратце рассказать об этой области.

Что из себя представляет экспериментальная философия? Экспериментальная философия – сравнительно новая область, которая возникла в течение последних лет десяти. Это междисциплинарная область, которая объединяет идеи из философии и психологии. В частности, экспериментальные философы стремятся к тому, чтобы разрешить вопросы, которые традиционно ассоциируются с философией, но сделать это используя методы, которые традиционно ассоциируются с психологией.

Если вы хотите получить общее представление о том, чем является данная область, вы можете обратиться к аналогии нейроэкономики. Если вы возьмете типичную работу по нейроэкономике, вы увидите там такую экспериментальную методологию и статистические анализы, которые были бы очень уместны практически в любой работе по когнитивной неврологии. Но взятая работа будет насыщена теми теориями и концептами, которые принадлежат более давней экономической традиции.

Во многом таким же образом, если вы откроете типичную работу по экспериментальной философии, вы увидите те же экспериментальные методы и статистические анализ, которые сходны с теми, что применяются в психологии. Однако же в такой работе исследователи будут по-своему переосмысливать рассматриваемые теории через вопросы и концепты, восходящие к философии как к старшей традиции.

За последние годы в экспериментальной философии появилось множество работ, посвященных самым разным вопросам – разбирались концепт знания, проблемы сознания, морали.

Сегодня же я буду говорить об одном особенном пункте, который за последние пару лет успел произвести потрясающий эффект – это исследование понятия «Я». Это изучение таких вопросов, как: что такое «Я»? Как «Я» функционирует во времени? Имеет ли место некая сущность «Я»? Как мы определяем, что является частью «Я», а что – нет? Я остановлюсь на двух примерах данного типа исследований.

Первый пример касается вопроса, который философы называют «вопросом личностной идентичности». В философии данный вопрос восходит по крайней мере ко временам Джона Локка и продолжает оставаться предметом дискуссий до наших дней. Суть проблемы можно уловить довольно легко, нужно лишь задуматься над исходным вопросом, который звучит так:

Вообразите, каким будет мир спустя год. Через год в этом мире будут жить те же люди, а один из них будет обладать специфической особенностью – этим человеком будете вы. Итак, если повезет, по прошествии года где-то там будет кто-то, кем будете вы. Но что в том человеке будет такого, что сделает его вами?

В данный момент у вас есть определенное тело, а также определенные цели, убеждения и ценности, вы испытываете определенные эмоции. В будущем будут существовать все те же люди, у которых будут свои тела, определенные цели, убеждения, эмоции. Некоторые из них будут в той или иной степени похожи и в той или иной степени отличны от ваших; и одним из этих людей будете вы. Так что же все-таки делает этого человека вами?

Философы дискутировали на этот счет очень обстоятельно, однако же их исследования данной проблемы всегда происходят на очень абстрактном уровне и часто апеллируют к очевидно абсурдным и безумным, практически научно-фантастическим, мысленным экспериментам. И хотя такой такой путь изначально может показаться настолько абстрактным, что он нисколько не проливает свет на то, как человек на самом деле что-либо мыслит, я все же думаю, что работа в данном направлении привела нас к некоторым весьма интересным догадкам.

Мы займемся рассмотрением лишь одного сумасшедшего мысленного эксперимента, который был предложен философом Дереком Парфитом (Derek Parfit), и вот в чем дело: представим, что Дерек Парфит постепенно, молекула за молекулой, трансформируется в Грету Гарбо. В начале всего этого процесса у нас есть Дерек Парфит, а в конце всего процесса становится совершенно ясно, что Дерека Парфита больше не существует. Дерек Парфит исчез. Теперь у нас есть Грета Гарбо. Итак, ключевой вопрос таков: в какой момент в течение данной трансформации произошла перемена? Когда Дерек прекратил существовать и когда начала существовать Грета? Если вы немного поразмыслите над этим вопросом, то мгновенно станет ясно, что здесь не может быть какого-то одного конкретного момента – словом, не может быть конкретной секунды, в которую Дерек прекращает существовать, а Грета существовать начинает. Имеет место некий постепенный процесс, где по мере того, как данный человек становится все более и более отличным от того Дерека, которого мы знаем сейчас, становится все менее и менее правильным считать, что он вообще является Дереком, а также все более и более правильным – что он исчез, а вместо него начал существовать совершенно другой человек.

Через год в этом мире будут жить те же люди, а один из них будет обладать специфической особенностью – этим человеком будете вы. Итак, если повезет, по прошествии года где-то там будет кто-то, кем будете вы. Но что в том человеке будет такого, что сделает его вами?

До сих пор мы говорили об этом, как кажется, о сумасшедшем уровне причудливого научно-фантастического эксперимента. Но сейчас, в свете того, что я уже рассказал, давайте попробуем подумать о своей собственной жизни. Представьте, каким всё будет через 30 лет. Через 30 лет где-то будет человек, о котором вы будете естественным образом думать, что это вы, но этот человек в действительности окажется очень-очень на вас непохожим во многих отношениях. Велика вероятность, что множество из тех ценностей, которые у вас есть сейчас, множество эмоций, множество убеждений, множество приоритетов и целей не будут близки тому человеку. Так, в некотором смысле, мы можете думать, что тот человек это вы, но на самом ли деле тот человек является вами? Тот человек в некоторой мере похож на вас, но подобно Дереку в его постепенной трансформации в Грету, вы можете подумать, что тот человек уже не вполне вы.

Стоит вам начать размышлять в таком ключе, и у вас могут возникнуть и совсем другие чувства по отношению к тому человеку – к человеку, в которого вы превратитесь. Вы даже можете начать испытывать некое чувство соперничества с этим человеком. Предположим, с этого момента вы начнете откладывать деньги. Вы будете деньги терять, а он или она будет тем, кто эти деньги начнет приобретать. Деньги будут отбираться у человека с ценностями, эмоциями и целями, которые вам очень дороги, и уходить к этому другому человеку.

Экспериментальные философы начали размышлять о подобного рода проблемах, и мысль, что, возможно, такое исследование – исследование, исходящее из нашей очень абстрактной традиции философской рефлексии – действительно может пролить определенный свет на то, как люди думают о собственных будущих «Я». Уже проводился целый ряд различных экспериментальных исследований на этот счет, но я приведу лишь один пример. Это совсем недавнее исследование, проведенное Бартелсом, Квараном и Николсом (Bartels, Kvaran, and Nichols). Участникам данного исследования в случайном порядке было отведено получение определенной информации о «Я».

Так, участникам одной группы сообщили: «Ученые во всех деталях изучили «Я» и пришли к тому, что «Я», как ни удивительно, отличается высокой стабильностью во времени. Даже в далеком будущем, на очень глубинном уровне, вы останетесь фундаментально похожи на ту личность, которой являетесь сегодня. Конечно, вас могут затронуть какие-то поверхностные изменения, но человек, которым вы станете в будущем, будет чрезвычайно похож на человека, которым вы являетесь сейчас».

Участникам из другой группы была дана противоположная информация. Им сказали: «Ученые изучили «Я» и обнаружили потрясающий факт – что «Я» претерпевает радикальные изменения. Спустя лишь несколько месяцев с данного момента, многие аспекты того, кем вы являетесь сейчас и того, каким вы себя мыслите, будут другими. По прошествии 30 лет с данного момента, вы будете совершенно другими, всецело отличными от того, какими вы есть сейчас».

Позже, после того, как участники получили данную информацию и ответили на несколько вопросов по поводу услышанного, им сказали: «Знаете что? Мы предоставляем вам специальный бонус. Мы заплатим вам дополнительные деньги за участие в эксперименте и у вас теперь есть право выбора. Вы можете забрать себе любой процент от этих денег или же пожертвовать любой процент от суммы в благотворительный фонд «Спасем детей». Итак, вы можете либо забрать все 100% денег себе, либо отдать 100% на благотворительность, или же вы можете пожертвовать лишь какую-то долю».

Но вот в чем состоит уловка. Участникам эксперимента также в произвольном порядке было предписано время, когда они или «Спасем детей» получат деньги. Участникам из одной группы сказали: «Через неделю деньги уйдут либо к вам, либо в фонд «Спасем детей». Итак, каково ваше решение по поводу распределения?» Участникам из другой группы сказали: «Через год деньги достанутся либо вам, либо уйдут в фонд «Спасем детей». Как же вы решили распределить сумму?» Из происходящего вырисовывается весьма интересная картина. В группе, участникам которой сообщили, что либо они, либо «Спасем детей» получат деньги через неделю, манипуляция с информацией о «я» не произвела почти никакого эффекта. Не имеет значения, сказали вам, что «Я» коренным образом меняется или же что «Я» характеризуется постоянством. В обоих случаях участники пожертвовали на благотворительность приблизительно одинаковый процент.

Напротив, в группе, участникам которой сказали, что они смогут получить деньги через год, информация о «Я» в итоге повлекла весьма существенный и значительный эффект. Так, когда участникам сказали, что через год они будут совершенно другими людьми, чем они есть сегодня, они охотно отдавали на благотворительность бóльший процент от доступной им суммы.

Данный эксперимент демонстрирует, что суждения людей о том, насколько меняется «Я», оказывают влияние на ощущение ими разницы между самими собой и другими людьми. В группе, где участникам сказали, что их «Я» отличается удивительной стабильностью, люди думают о себе как о фундаментально отличающихся от других людей – этого человека из будущего со мной связывают особенные узы, которые не свойственны никому другому. Напротив, в группе, где участникам сказали, что их «Я» будет очень и очень отличаться в будущем, люди подумали: «Знаете, мне кажется, что этот существующий в будущем человек похож на меня больше, чем другие люди. Тем не менее, тот человек хоть и связан со мной какой-то особой общностью, но и каждый другой человек имеет ко мне определенное отношение. Таким образом ослабляется ощущение, что тот человек из будущего имеет какое-то особенное ко мне отношение, недоступное другим». Итак, первый пример показывает, как наше очень абстрактное понятие, исходящее из философской традиции в лице Джона Локка, может быть в действительности применено для понимания человеческого поведения и для манипулирования им до такой степени, чтобы люди проявляли щедрость по отношению к другим. Таков вывод из нашего первого примера. Теперь давайте рассмотрим еще один пример.

Второй пример касается совсем иного философского вопроса, а именно: существует ли некое ядро «Я», его сущность, истинное «Я», его первооснова? Ваша мысль может прийти к следующему: наше сознание полно всевозможных процессов. У всех нас есть разнообразные убеждения, цели, ценности и эмоции, но не всё это подчинено одному знаменателю. Некоторые из этих вещей репрезентируют наше настоящее «Я» – ту личность, которой мы в глубине души являемся – но разумеется, у вас также может быть множество других убеждений, которые вы вынуждены так или иначе принимать. Возможно, что-то вы переняли из какой-то умной рекламы или из телевидения, что-то – из опыта ваших родителей, но все эти вещи не репрезентируют ваше истинное «Я». Скорее, если бы вы могли избавиться от этого багажа, если бы вы могли избавиться от этих частей вашей психологии, вы бы могли с большей мерой подлинности раскрыть личность, которой вы всегда были.

На протяжении тысяч лет философов интересовал вопрос: чем есть истинное «Я»? В частности, они задавались вопросом: из всех составляющих нас частей, какие из них являют истинное «Я», а какие – лишь некий поверхностный слой, то есть ту часть нас, которая не есть нашим ядром? Если обратиться к древнегреческим философам, например, к Платону и Аристотелю, то мы найдем суждение, что наша способность к умозаключению, к рефлексии – и есть наше истинное «Я». Так, точка зрения, развитая этими философами, состоит в следующем. Если вы действительно ясно и взвешенно рефлексируете о тех или иных вещах, а саму рефлексию воспринимаете как нечто, «что я, в сущности, и должен делать», то такой ответ – то есть убеждение, к которому вы приходите в ходе рефлексии – и есть ваше истинное «Я». Конечно, вы можете и не принимать такого подхода. Фактически, вы можете и не делать того, к чему вы приходите в процессе рефлексии, но когда вы действуете вразрез со своими выводами, вы лишь поступаете не так, как вам диктует ваше собственное, истинное «Я». В таком случае вы не следуете тому, что отражает ту личность, которой вы являетесь в своем основании.  

Другие мыслители в более поздние эпохи сходились на почти противоположном видении. Многие мыслили в обратном направлении: истинное «Я» – это то, что проявляется в вас в виде неожиданных импульсов, скрытых побуждений, эмоциональных вспышек. Таким образом, истинное «Я» не открыть путем тщательных и спокойных размышлений о чем-либо. Напротив, чем более тщательно и спокойно вы размышляете о чем-то, тем менее отчетливым становится ваше «Я». Истинным же «Я» будет то, что проявляется в вас в моменты, когда вы обуреваемы эмоциями, когда вы, например, в стельку пьяны – именно в таких ситуациях ваше истинное «Я» выходит наружу.

Этот вопрос тоже составляет интерес для экспериментальных философов, однако для экспериментальных философов этот вопрос более интересен в несколько ином виде. Экспериментальные философы не пытаются поставить вопрос: «Действительно ли каждый человек имеет истинное «Я», и если да, то что оно из себя представляет?» Скорее, вопрос звучит так: «Мыслит ли человек себя самого и других людей через концепт истинного «Я», и если да, то как человек определяет, что есть частью этого «Я», а что нет?»

За последние пару лет в сфере экспериментальной философии наблюдается серьезный всплеск работ, включая некоторые просто фантастические эксперименты, проведенные философом Чандра Срипадой (Chandra Sripada). Но сейчас я хотел бы поговорить об одном особенном исследовании, которое, как мне кажется, глубоко проникает в суть нашего исходного философского вопроса. Это исследование было проведено недавно. Ведущим автором выступил Джордж Ньюман (George Newman), а соавторами – Пол Блум (Paul Bloom) и я сам. Нас заинтересовал данный вопрос об истинном «Я», так что мы в случайном порядке разделили участников исследования на две группы. Итак, представители первой группы ознакомились со следующей историей: представьте человека по имени Марк. Марк – светский гуманист и он путешествует по миру, преподавая людям, что нет ничего аморального в том, чтобы быть гомосексуалистом. По сути, Марк инструктирует людей в техниках, которые они могут использовать, чтобы не стать объектом предрассудков против людей нетрадиционной сексуальной ориентации, чтобы преодолеть склонности людей к стереотипизации или чтобы отвратить их от предвзятого отношения к гомосексуалистам. Но у Марка есть проблема. Проблема Марка в том, что в итоге он сам начинает чувствовать отвращение к гомосексуалистам и открыто это признает, видя в этом лишь часть собственной внутренней борьбы.

В истории, которую я только что рассказал, наличествует конфликт в сознании Марка; это конфликт между Системой 1 и Системой 2; это конфликт между его более непроизвольным эмоциональным «Я» и его другой частью – той, что более склонна мыслить и имеет убеждения; в частности, его убеждения, выработанные больше за счет рефлексии, говорят ему, что в гомосексуализме нет ничего предосудительного. Однако на более автоматическом, интуитивном уровне в нем присутствует эта эмоция, которую он сам не приемлет. Итак, с учетом двух обозначенных частей «Я» нас интересует следующий вопрос: какое из этих «Я» подлинно? Давайте попробуем провести данный эксперимент прямо сейчас. Так, рассмотрим убеждение Марка, что нет ничего морально предосудительно в том, чтобы быть гомосексуалистом. Нам нужно знать, является ли это убеждение частью его истинного «Я» или же это лишь нечто внутри него, от чего бы он мог избавиться, чтобы суметь более полно постичь свое истинное «Я»? Кто из вас думает, что данное убеждение является частью его истинного «Я»?

ДЕННЕТТ: Мы можем выбрать либо одно, либо другое…?

НОБ: С одной стороны, есть эмоция, с другой – убеждение, и эмоция с убеждением находятся между собой в конфликте. Вопрос заключается в убеждении. Является ли это рациональное убеждение Марка частью его истинного «Я»? Сколько из вас ответят «ДА»? А сколько ответят «НЕТ»?

КУРЗБАН: А если мы отвергнем онтологию понятия истинного «Я»?

НОБ: Если истинного «Я» нет, то и убеждение не может быть частью истинного «Я».

КРИСТАКИС: А что если мы считаем, что обе части представляют собой истинное «Я»?

НОБ: Если обе, то ответ будет «ДА». Проголосуем заново?

МУЛЛАЙНАТАН: Да.

НОБ: Хорошо, кто из вас считает, что это убеждение является частью его истинного «Я»? Кто считает, что нет? Итак, участники ответили на этот вопрос, а вслед за ответом на этот вопрос об истинном «Я» им дали очень простую меру индивидуального различия. Мера индивидуального различия представляет собой лишь один пункт, и звучит он так: «Считаете ли вы себя либералом или же консерватором?» Теперь обратимся к тому, как на вопрос эксперимента отвечали либералы, и как ­– консерваторы. Мы увидим следующее: среди либералов подавляющее большинство утверждает то же самое, что и вы. Они говорят: «Это убеждение является частью его истинного «Я». Это голос его истинного «Я», взывающий к нему и говорящий ему, чтобы он не был предвзят к людям нетрадиционной сексуальной ориентации». Что до консерваторов, то они говорят: «Из недр самой его сущности к нему апеллирует голос, несущий эмоцию отвращения и утверждающий, что гомосексуализм морально неприемлем. На деле же он просто попал под влияние нашей нынешней политически корректной культуры, и это сбивает с естественного пути его истинное «Я». Если бы он мог избавиться от этого влияния, тогда его истинное «Я» могло бы раскрыться».

Теперь же перейдем ко второй группе, участвовавшей в эксперименте. Участники этой группы ознакомились с историей о некоем человеке, который столкнулся с прямо противоположным конфликтом. Итак, история такова: Марк – евангельский христианин. Он путешествует по миру и в рамках своей миссии проповедует людям, что гомосексуальность является грехом. Он учит людей, преподает им техники, которые они могут использовать, чтобы избежать свершения данного греха и не вступать в сексуальный контакт с представителями противоположного пола. Однако, у Марка есть проблема, которая заключается в том, что он сам гей и испытывает желание спать с мужчинами. Марк открыто признает этот факт перед другими людьми и подает его как часть собственной внутренней борьбы. Затем участникам задали тот же самый вопрос, что и участникам первой группы. У нас есть желание и убеждение. Остановимся на убеждении. Это убеждение сводится к тому, что гомосексуальность неправильна с точки зрения морали и что по этой причине он должен противиться своим естественным желаниям. Является ли это частью его истинного «Я»? Сколько из вас ответят «да»? А кто ответит «нет»?

Как и в первом случае, участников группы спросили, придерживаются ли они либеральных или консервативных взглядов, и теперь можно видеть, как ситуация меняется на противоположную. Так, либералы из второй группы склонны говорить: «Те эмоции и бурлящие в нем побуждения как раз и являются голосом его истинного «Я». Этот голос говорит ему о том другом образе жизни, который он мог бы вести – где он мог бы влюбляться в других мужчин, но все это оказывается подавлено верховным фактором, являющимся главной преградой – его христианское убеждение, что он не должен спать с другими мужчинами». Напротив, консервативно настроенные участники говорят: «В самой основе его «Я» лежит это согласующееся с христианской моралью утверждение, что он не должен спать с другими мужчинами. Но к сожалению, он просто перенял это желание от других людей или общества в целом. Если бы только он мог избавиться от этого, он бы смог в полной мере реализовать ту личность, которой он в своей глубине является – той самой христианской личностью».

Очевидно, для нас из всего этого следует удивительный результат. Не то чтобы люди в целом думают, что подлинное «Я» выражается через разум, и не то чтобы люди в целом думают, что истинное «Я» выражается через эмоции. За истинное «Я» люди принимают те стороны человеческой личности, которые им кажутся правильными с точки зрения морали. Следовательно, когда люди смотрят на вас, они думают, что какие-то части вас добродетельны, а какие-то порочны. В зависимости от того, кто вы такой, люди могут думать, что ваше мышление и убеждения добродетельны, а ваши эмоции порочны, или же они могут думать, что ваши эмоции добродетельны, а ваше мышление порочно. Что бы люди ни принимали за добродетель, кажется, что они воспринимают это как саму суть вашего «Я», а негативно окрашенную вашу часть – лишь как нечто примыкающее извне, и если бы вы могли от этого избавиться, то та личность, которой вы в глубине своей являетесь, могла бы в полной мере себя раскрыть.

В исследовании, о котором я только что рассказал, людям напрямую задавали вопрос о «Я», но множество недавних работ на эту тему были проведены иначе. Рассматривание этих проблем более опосредованно путем задавания людям вопросов, которые на поверхности касаются чего-то другого, а затем показывать, что эти вопросы имеют отношение к истинному «Я», может пролить свет на интересующую нас проблему и помочь нам понять, как люди мыслят об истинном «Я». Так, вы спрашиваете о том, что значит быть по-настоящему счастливыми, что значить любить, или о том, в каких условиях человек получает упреки за свои действия. Здесь мысль такова, что суждения людей о сущности «Я» фактически могут объяснять ответы людей на подобные вопросы.

Происходит в большей степени так, что граница между тем, что люди называют философией, и тем, что люди называют психологией, по большей мере размыта.

В качестве примера такого рода явления я бы хотел обратиться к исследованию, проведенному Дэвидом Писарро (David Pizarro). Писарро проследил за интуитивной реакцией людей на действия воображаемого человека, который ведет себя импульсивно и с точки зрения морали совершает либо хороший поступок, либо плохой. Так, одной группе людей сказали представить обуреваемого гневом человека, которого разозлил другой человек, сидящий в машине рядом. В порыве гнева первый подошел к машине и разбил в ней стекло. Напротив, людям из другой группы рассказали о некоем человеке, женщине, которая испытывает чувство сострадания. В порыве этой эмоции она решает помочь бездомному и отдает ему свою куртку.

Теперь вопрос в том, как в каждом из случаев оценить поступок человека с позиций морали. Здесь наблюдается поразительная асимметрия. Когда люди настолько обуреваемы эмоциями, что совершают что-то нравственно неприемлемое, то другие склонны считать это оправданием. Они не выражают того порицания, которое было бы уместно в отношении совершившего подобный поступок человека. Так, человек, который разбивает чье-либо окно в состоянии гнева, будет порицаться меньше, чем тот, кто разобьет чье-то стекло в результате спокойно и тщательно обдуманного решения. Примечательно, что в противоположном случае такого эффекта не наблюдается. В данном случае, когда эта женщина совершает нравственно положительный поступок под влиянием охватившего ее сострадания, она удостаивается не меньшей похвалы, как если бы она совершила тот же добродетельный поступок после спокойных и тщательных размышлений. Почему же так происходит?

Писарро и его коллегам удалось показать, что данный эффект происходит при посредничестве суждений об истинном «Я». Рассмотрим импульс, побуждающий сделать что-то плохое, и импульс, побуждающий сделать что-то хорошее. Когда у вас возникает внезапный импульс сделать что-то плохое, люди думают, что это не является вашим истинным «Я». Ваше «Я» – та ваша часть, которая способна рассуждать здраво. По мере того, как вы поддаетесь этому искушению, вы все менее отражаете ту личность, которой вы в глубине своей являетесь, и поэтому вы не вполне заслуживаете порицания за свои действия. Напротив, в случае, когда вы охвачены состраданием и вы просто не можете не сделать что-то хорошее, люди думают, что чувствуемое вами сострадание является частью вашего истинного «Я». Следовательно, ваши действия – отражение вашего истинного «Я», так что вы в полной мере заслуживаете похвалы.

Исследование Писарро и упомянутое до этого исследование Бартелса и его коллег демонстрируют то, что в целом так или иначе характерно для работ в сфере экспериментальной философии.

Экспериментальная философия – направление, которое было запущено людьми, глубоко укорененными в философской традиции. Это люди, которые годами размышляли над идеями Аристотеля, логикой, проблемой свободы воли, и это привело их к желанию провести некоторые экспериментальные исследования, которые могли бы помочь им глубже проникнуть в суть такого рода вопросов. Априори вы могли бы предположить, что по мере того, как вы все глубже и глубже погрузились бы в эти вопросы экспериментально, вам также пришлось бы продвинуться во все более и более техническую территорию, которая была бы все дальше и дальше от чего-либо, что было бы доступно пониманию не-философов.

В действительности же все произошло как раз наоборот. По мере того, как мы все глубже и глубже проникали в суть этих философских вопросов, мы стали обнаруживать, что мы приближаемся все ближе и ближе к другим наукам, занимающимся разумом. Происходит в большей степени так, что граница между тем, что люди называют философией, и тем, что люди называют психологией, по большей мере размыта.

ГРИН: Действительно интересно. Я бы хотел спросить об эксперименте, имеющим дело с истинным «Я». Я вижу здесь две возможности. Одна состоит в том, что то, о чем люди судят как об истинном «Я», поддается влиянию нормативных соображений, верно? Вторая же состоит в том, что и составляет суть дела. Имею ввиду следующее. Можно представить себе магазин, продающий матрасы, и вот продавцы оттуда говорят: «Если вы купите у нас матрас, 10% заплаченной вами суммы мы переведем на благотворительность» – и продажи матрасов идут вверх. Из этого вы не сделаете вывод, что люди покупают матрасы, чтобы помочь бедным или что-то в таком духе. Очевидно, есть что-то более близкое к сути проблемы, чем это. Но является ли это полной историей? Одним из способов приблизиться к сути (и, возможно, вы уже проделывали такое) заключается в исследовании случаев, где нет видимого перевеса. Так, у нас есть Джош [Ноб], философ, и вы чувствуете, что это ваше истинное призвание, то, чем вы всегда хотели заниматься. Однако вместо этого вы живете жизнью танцора, потому что этого очень хотят ваши родители. Или же можно все поменять местами, так что бытность философом или бытность танцором априори расцениваются в равной степени положительно и отрицательно. Если обраться к ситуациям нейтральным, то сохранится ли тенденция, где инстинктивное желание будет противостоять рациональности, и одно будет больше соответствовать истинному «Я», чем другое? Или это будет зависеть от контекста? Мне интересно, думали ли вы об этом, или у вас уже готов на это ответ.

НОБ: Отличный вопрос. В имеющихся у нас данных можно увидеть два отдельных эффекта. Так, один из них – тот, о котором я уже упоминал: что бы вы не принимали за хорошее, вы воспринимаете это как истинное «Я». Второй эффект – анти-аристотелевский. В случае, когда вы испытываете противоречащую разуму эмоцию, существует общая тенденция считать истинным «Я» эмоцию, а не разум. Складывая теперь два эти эффекта воедино, я думаю, мы получаем довольно хорошее объяснение того, почему люди изначально думали, что разум был истинным «Я». Причина не в том, что нам интуитивно что-то подсказывает, что истинным «Я» есть все, что исходит из разума. Как правило, так происходит в случаях, когда ваши эмоции и ваши рациональные доводы тянут вас в противоположных направлениях, другие же люди подумают, что то, что вы выбираете вследствие размышлений, является более хорошим в отношении морали.

Если мы проанализируем все случаи вообще, обнаружится тенденция, что поступок, который люди совершают исходя из рацио, чаще будет расцениваться как их более истинное «Я», чем поступок на основе эмоции. Если же мы принимаем во внимание фактор морали, тогда люди думают, что Система 1 является истинным «Я». Например, в исследовании, о котором я рассказал, даже несмотря на наличие в нем действующего политического взгляда, там также присутствует главный эффект, состоящий в самом желании сказать, что эмоция является истинным «Я».

САНТОС: У меня один комментарий и один вопрос. Краткий комментарий таков: я не думаю, что мы должны пренебрежительно недооценивать экспериментальную философию путем сравнения ее с нейроэкономикой. Согласно моему опыту, экспериментальные философы обычно хороши и по экспериментальной части, и по части философской, и я не уверена, что то же самое можно сказать об обеих сторонах нейроэкономики. Но вопрос в следующем: в исследовании Бартелса можно представить две причины, по которым мы получаем описанный вами эффект. Первое заключается в том, что когда вы говорите мне: «О, мое будущее «Я» так похоже на меня в будущем», то в перспективе это помогает мне лучше заботиться о моем будущем «Я». На это я реагирую: «О, мое будущее «Я» точно будет нуждаться в денежном вознаграждении, так что я возьму деньги себе». Другой эффект состоит в том, что когда вы говорите мне: «Смотрите, ваше будущее «Я» будет совершенно отлично и не похоже на «Я» любого другого человека», то в перспективе это подталкивает меня проявлять больше заботы в отношении к любому другому человеку, и, следовательно, я рада отдать деньги на благотворительность, а не какому-то случайному человеку. Так известно ли нам, что именно здесь является движущей силой? Решение отдать деньги на благотворительность запускается восприятием своего будущего «Я» с точки зрения его похожести на само себя, или же восприятием своего будущего «Я» как чего-то, что тождественно «Я» любого другого человека?

НОБ: Это очень интересная гипотеза, о которой я не задумывался. Мысль в том, что степень, в которой вы думаете о своем будущем «Я» с позиций непохожести, не значит уменьшения вашего интереса к вашему будущему «Я» – напротив, это значит повышение вашего интереса к другим людям. Так что касательно ответа об истинности второго утверждения – я не знаю. Но есть подтверждения, что первое утверждение верно. Так, если вы ставите выбор не между вашим будущим «Я» и другими людьми, а скорее между вашим настоящим «Я» и вашим будущим «Я», то чем больше вы думаете, что ваше будущее «Я» будет другим, тем больше вы будете – в техническом смысле – нетерпеливы. Вы будете более склонны к временному дисконтированию. Но тот факт, что первое утверждение является истинным, не значит, что второе утверждение ложно. Может быть так, что когда вы начинаете думать о своем будущем «Я» как о чем-то в корне отличном от вашего «Я» в настоящем, вы начинаете в большей степени ощущать общность с другими людьми. Вы думаете: «Другие люди похожи на меня. Мне следует проявлять заботу по отношению к ним».

КАНЕМАН: Знаете ли вы эксперименты, в которых люди бы пошли на экономию большой суммы денег под влиянием наблюдения, как собственный облик трансформируется в облик старого человека? То есть всегда ли люди больше склонны к пожертвованию, когда они увидели эту трансформацию, и то, как они будут выглядеть в старости?

НОБ: В этом виде исследований есть одна поразительный аспект, который вы оба поднимаете – при ознакомлении с первым результатом существует тенденция ассоциировать идею непрерывности «Я» с неким видом оценочного суждения – то есть, скажем, «Очевидно, мы воспринимаем временное дисконтирование как что-то плохое, а терпение мы расцениваем как что-то хорошее. Следовательно, в той мере, в какой люди мыслят себя в контексте непрерывности, они поступают хорошо. В той же мере, в какой они видят себя вне непрерывности, они поступают хуже». Но стоит задуматься об этом совершаемом вами выборе, – не только между вашим текущим «Я» и вашим будущим «Я», но и между вашим будущим «Я» и другими людьми – то идея, что существуют некоторые специфические оценочные суждения, ассоциирующиеся с это непрерывностью, начинает выглядеть сомнительно.

МУЛЛАЙНАТАН: В вашем примере о продолжительности «Я» во времени интересно, что вы выбрали долгосрочную продолжительность. А тот род проблем, с которым я и, подозреваю, другие исследователи часто имею дело, сопряжен с куда менее долгосрочной продолжительностью, характеризуясь как раз краткосрочностью: «Пойдете ли вы завтра в спортзал?» Имею ввиду: «Да, я пойду в спортзал завтра утром». Но завтра утром это будет уже какой-то другой чувак, и этот чувак по какой-то причине уже не будет заинтересован в походе в спортзал. Словом, такое ощущение, что этот конфликт фактически происходит с довольно высокой частотностью, и я знаю, что тут уже говорили об этом, но является ли то, о чем вы говорите, каким-то особым случаем долгосрочной продолжительности? Есть ли тут фундаментальное отличие? Понимаете, что я имею ввиду? Здесь могла бы идти речь о самоконтроле, но проблема самоконтроля, проблема двойственности «Я», гиперболическое дисконтирование… Является ли это чем-то принципиально другим?

НОБ: Это очень интересный вопрос. Когда люди думают, что понимание «Я» влияет на явление временного дисконтирования и насколько нас заботит наше будущее «Я», то это часто упирается в мысль, что через год мы будем совсем другими по сравнению с тем, какими мы являемся сейчас. У вас будут совершенно другие цели. А затем вы можете подумать, что тот человек уже не будет мной в некотором смысле. Мысль, что на следующее утро вы будете уже другим, а не таким, как сейчас, и что вы можете начать испытывать зависть в отношении к своему «Я» из следующего утра – это не то, о чем вы подумаете в первую очередь. Но было бы интересно попробовать расширить это вид предварительного исследования до суждения такого типа. Возможно, мы даже подумаем: «Я не знаю, в воскресенье я уже буду немного другим по сравнению с собой прямо сейчас. Возможно, мне следует выбрать что-то, что принесет пользу именно мне, а не моему воскресному «Я»».

КРИСТАКИС: Совсем недавно я по многим причинам был очень зол на мое двадцатилетнее «Я», потому что в те времена я принял все эти решения, которые и по сей день накладывают на меня ограничения. Словом, кто, черт возьми, был тот придурок, который понаделал столько дряни 30 лет назад? И я могу вообразить целую серию экспериментов, в которых вы бы ретроспективно спрашивали у людей, что они думают о своих «Я» тех времен, когда им было 20, 30 или 40 лет, в зависимости от их возраста.

НОБ: Весьма интересно, как именно это коррелирует с той темой, которую поднимал ранее Роб Курзбан. Роб говорил об этой проблеме в нашей сфере – что люди принимают определенную точку зрения, а затем они ее придерживаются даже несмотря на увеличивающееся количество доказательств, что эта точка зрения ошибочна. Но может быть, сейчас, в свете этого мы имеем дело с обычной манипуляцией. В некотором смысле тот человек пять лет назад…

ДЕННЕТТ: Был другим человеком.

НОБ: Но на самом деле вы не должны стыдиться этого человека…

ДЕННЕТТ: Несколько лет назад меня резко одернули, когда я беседовал с одной женщиной-философом и обронил, что на самом деле я больше не хочу жить – к тому времени я стал глупым старым дураком, постоянно пребывающем в смятении и все такое; было самое время, чтобы кто-то столкнул меня в пропасть. А она мне сказала: «Постой, подожди минутку. Если бы у тебя был брат, который бы постоянно вгонял тебя в смятение, как ты думаешь, было бы у тебя право столкнуть его в пропасть?» «Нет». Она сказала: «Ну, что же тогда заставляет тебя думать, что сейчас у тебя есть право распоряжаться своим будущим «Я», которое хочет лишь сидеть здесь и смотреть мультики про Багза Банни…?» И должен сказать, меня это действительно заставило задуматься.

КРИСТАКИС: Прямо как Одиссей…

КУРЗБАН: Джош, я бы все-таки хотел продвинуться немного дальше, не ограничиваясь только психологической или экспериментальной философией. Имею ввиду понятие истинного «Я». Среди нас есть и те, – и я думаю, Дэн Деннетт был одним из них, судя по некоторым пассажам в одной его ранней работе – кто говорил об одной из наихудших идей, которая терзала психологию в связи с этим понятием. Итак, как вы думаете, существует ли нечто такое, что можно назвать истинным «Я»? Если вы действительно думаете, что существует, то какой была бы онтология этой сущности? Позвольте мне покончить с этим. Будучи модульным человеком, я считаю, что у сознания есть множество мелких деталей. Странно думать, что следует отдавать предпочтение одним деталям в сознании над другими.

И еще в качестве отступления: я не знаю, встречали ли вы людей, которые борются с результатами теста подсознательных ассоциаций. Эти результаты часто обнажают в личности раскол, наверняка подразумевающий гомосексуальный случай, о котором вы говорите, верно? И если вы, например, проследите за временем моей реакции, то окажется, что я не люблю чернокожих людей, а если вы будете следить за моими словами, то я скажу: «Я люблю всех одинаково», верно? А затем, если вы проследите за психологами, которые борются с этим, они вам прямо заявят: «Мы не утверждаем, что тот «латентный» человек внутри вас, является вами, напротив – этот «латентный» человек – лишь внешний налет». Они говорят: «Это всего лишь две разные репрезентации в одном человеке, и у нас нет никаких оснований отдавать какой-либо из них преимущество». Так каковы же ваши онтологические обязательства и имеют ли ваши онтологические обязательства значение в свете того, чем вы занимаетесь?

НОБ: Это действительно очень хороший вопрос. Проблема вот в чем: если не существует полезных психологических теорий, которые включают в себя реальное истинное «Я», почему тогда люди думают, что истинное «Я» существует? Такого рода теории, которые мы разрабатываем при исследовании человеческого познания, могут объяснить, почему в отсутствие каких-либо доказательств в пользу такого странного феномена мы продолжаем в него верить. Итак, что же за фактор заставляет нас в него верить? Мы работаем над этим вопросом прямо сейчас, мы не знаем ответа на это вопрос, но одна имеющаяся у нас мысль заключается в том, что убеждение в чем-то по типу истинного «Я» влечет за собой нечто еще бóльшее – нам приходится думать о такой вещи, как сущность. Итак, у нас есть идея сущности, и мы сравниваем нашу идею сущности со многими другими вещами. И затем, когда мы применяем эту идею к «Я», мы получаем наше понятие истинного «Я». А что мы получаем в случае суждения над истинным «Я», так это некий побочный продукт нашего общего способа мышления о вещах, которые в нашем восприятии обременены сущностями.

Если бы мы подумали о случаях другого рода, в которых мы могли бы применить данное понятие сущности, по всей видимости, мы бы применяли наше понятие сущности используя похожие техники, но мы бы в таких случаях даже не подумали, что сущность чего-либо, это, фактически, часть рассматриваемой нами вещи. Представим, что предметом ваших размышлений является музыкальная группа, скажем, The Rolling Stones. У вас могло бы быть определенное представление, что есть нечто такое, как сущность The Rolling Stones – то, что эта группа на самом деле из себя представляет. Затем у вас может возникнуть идея, что вся музыка, которую они делают с начала семидесятых, – просто предательство. Выходит, что последние 30 лет существования The Rolling Stones – лишь предательство той сущности, которую на самом деле несут The Rolling Stones – вот что произошло с выходом их альбома «Exile on Main Street».

Но когда мы думаем об этом, мы не думаем, что сущность The Rolling Stones – это нечто вроде определенной части The Rolling Stones. Скажем, если The Rolling Stones стояли бы сейчас перед нами, то мы бы не могли показать на какую-то часть группы и сказать, что это их сущность. Сущность The Rolling Stones – это некое нормативное понятие, которое могло бы вам открыться в своей ценности, если бы вы ознакомились со всеми их работами.

Итак, в случае с отдельными людьми мы тоже применяем наше понятие сущности и кажется, что критерии, по которым мы определяем вашу сущность, это те же критерии, по которым мы бы определяли сущность музыкальной группы. Мы наблюдаем за разными вещами, что вы делаете, а затем мы пытаемся подумать, в чем состоит высшая ценность всей вашей деятельности. И мы думаем о вашей сущности. Но потом, когда мы пытаемся проинтерпретировать то, что мы по ходу дела обнаружили, мы не думаем об этом в той же манере, в какой мы бы думали о сущности музыкальной группы, или о сущности Соединенных Штатов, или о сущности социальной психологии. Вместо этого мы думаем о том, что в вас действительно есть что-то вроде модуля истинного «Я»; это истинное «Я» посылает сигналы другим частям и таким образом затмевает их. И возможно, что как раз это и втягивает нас в беду. Когда мы мыслим понятие о сущностях, то это становится почти что некой разновидностью психологической теории.

На фотопревью использована работа k2rte -