2021

«Эротика Текста»: Гоголь, «Мертвых душах» и метафизический реализм

«Эротика Текста»: Гоголь, «Мертвых душах» и метафизический реализм

21 мая 1842 года вышла в свет поэма Гоголя «Мертвые души»

Многим читателям Гоголь известен как сатирик, писатель, изобличавший общественные пороки, высмеивавший времена и нравы. Под таким «соусом» его преподносят в школах и университетах. Таким его знают и помнят.

В этой заметке мы постараемся показать старого доброго Гоголя в несколько ином свете. А именно — приоткрыть метафизические аспекты его творчества.

В «Мертвых душах» Гоголь поставил перед собой задачу описать всю Россию такой, какая она есть, со всеми ее сторонами — светлыми и темными. Персонажи, которых он выводит на страницах этого произведения, отнюдь не карикатурны и не гротескны. Это не плод воображения автора, не гиперболическое изображение черт современников. Это скрупулезное исследование действительности с позиции, которую условно можно назвать «метафизический реализм».

Что такое «метафизический реализм»?

Это изображение жизни, которое совершается в рамках реализма (описывается нормальный физический мир), но при этом явственно ощущается присутствие чего-то незримого, пугающего, необъятного, скрывающегося за личиной обыденного. И это «что-то» выходит за рамки реального, повседневного. Оно по своей природе — метафизично (т.е. находится за пределами физического мира). Оно выходит за границы нормального человеческого понимания. Речь идет не просто о фантастических существах из сказок или закрепленных в религиозной традиции ангелах и бесах. Речь идет о чем-то совершенно нечеловекоразмерном. О чем-то, в сравнении с чем человеческий мир с его законами и правилами становится неким нестабильным, готовым в любой момент обрушиться слоем реальности.

Ницше писал: «Нет такой прекрасной поверхности, которая бы не скрывала ужасную глубину». Эти слова как нельзя лучше иллюстрируют суть метафизического реализма. Прекрасная поверхность — это измерение нашей жизни, простое и понятное. Ужасная глубина — это та метафизическая бездна, которая таится за привычными вещами и явлениями. Встреча с этой Бездной вызывает в человеке Ужас. Как писал Хайдеггер: «Изначальный ужас может проснуться в нашем бытии в любой момент. Для этого совсем не надо, чтобы его разбудило какое-то экстравагантное событие. Глубине его действия отвечает мелочность возможных поводов для него. Он постоянно готов ворваться к нам, и все же врывается, вырывая почву из-под наших ног, лишь очень редко». Произведения Гоголя — это свидетельства проступания Бездны в чем-то совершенно обыденном.

Ужас вызывает, например, описание Плюшкина. Не смех, не удивление, не возмущение, а именно ужас при мысли, до каких низин может опуститься человек в своей деградации, во что он может превратиться. То же справедливо и в отношении остальных персонажей «Мертвых душ». Например, Ноздрев представляет собой существо начисто лишенное внутреннего измерения. Он совершенно стерилен в нравственном отношении, не способен над чем-то задумываться или в чем-то сомневаться. Не человек, а мясная машина.

Читая описания встреч Чичикова с гоголевскими «креатурами»: Маниловым, Собакевичем, Коробочкой и др. на первом уровне восприятия поражаешься странностям и нелепостям человеческих характеров и смеешься над ними. Но если идти дальше — смех пропадает. Потому что это вовсе не смешно. Это страшно. За всеми этими благодушными глупостями открывается вдруг холодная бездушная пропасть, лица превращаются в рыла, люди — в чудовищ.

Другой афоризм Ницше гласит: "У нас есть искусство, дабы мы не погибли от Истины". То есть, искусство Ницше понимал как некую вуаль, которую мы набрасываем на Бездну. Гоголевская проза — это, напротив, приоткрывание вуали и максимально близкое подступание к Истине, от которой можно погибнуть.