«Колорит»: Король китча и метафизик. Жизнь и творчество Одда Нёрдрума

Король китча

Одд Нёрдрум – норвежский художник-фигуративист, родившийся в 1944 году. Себя художник называет «королем китча» и «историческим анархистом», и большую часть своей жизни он посвятил войне с модерном. При этом его сложно назвать постмодернистом, хотя и его картины, и заявления оказались довольно скандальными. Сюжеты работ Нёрдрума соединяют в себе народные истории и фигуры речи с элементами мистики и метафизики. А натурализм и жестокость некоторых картин способны шокировать даже любителей современного искусства.

Нёрдрум сам выстраивает свое представление об истории искусства и его сущности, конструирует себе преемственность и манеру, опираясь на мастеров XVII века. Он не стесняется обличать и критиковать современное общество, бороться с системой салонов, галерей и академий. Он предельно серьезен в защите китча, который, впрочем, понимает весьма своеобразно.

Отказавшись идти путями, намеченными живописью ХХ века, Одд обращается к ремесленной составляющей жизни художника: он экспериментирует с составами грунтовки и красок, сам растирает и смешивает их, рисует пальцами, ветошью, наждачной бумагой, ножом, старомодными кистями.

То же и в технике: Нёрдрум много лет изучает манеру кьяроскуро у Рембрандта и Караваджо, стремясь достичь той же напряженности рисунка и выразительности светотени. В год он создает по семь-восемь картин, в том числе и больших полотен.

«Рассвет» (Одд Нёрдрум, 1989)

Работы Нёрдрума пользуются популярностью, но в основном вдалеке от его северной Родины. Норвежская академия не считает его своим, хотя в 1978 году его работа по иллюстрации книги Havefuglen получила премию министерства культуры Норвегии. Самая известная его картина «Рассвет» (написана в 1989 г.) была куплена Дэвидом Боуи, который очень хотел встретиться с самим автором.

Режиссер Тарсем Сингх, увидевший эту картину в доме Боуи, был настолько ею поражен, что использовал целый ряд образов в фильме «Клетка» 2000 года (в том числе яркий образ из картины «Ампутация» 1968 года). После смерти Боуи картина «Рассвет» была продана на аукционе Сотбис за 341 000 фунтов стерлингов. На данный момент это самая дорогая картина художника.

Биография и становление стиля

В 2007 году Одд Нёрдрум опубликовал свою автобиографию, в которой не скрываются даже весьма противоречивые факты его жизни. Но на самом деле это неординарный человек, и многие детали его биографии изучать интересно, пусть они и не объясняют всего его творчества.

Одд родился во время войны, его родители были бойцами Сопротивления на территории Норвегии и Швеции. Вскоре после окончания войны его мать Лиллемор уезжает в Нью-Йорк на несколько лет, чтобы учиться в Технологическом институте моды. Столь ранний опыт брошенности не мог не оставить свой след. Когда Одду исполнилось 6 лет, его родители развелись, он и его младший брат остались с матерью.

Отец, Йохан Нёрдрум, никогда не прекращал общаться с ними, но всегда держал эмоциональную дистанцию с сыном, и даже перед смертью попросил его не присутствовать на похоронах. После смерти отца Одд узнал, что Йохан не был его биологическим отцом. Во время войны, когда муж отсутствовал, выполняя поручения Сопротивления, Лиллемор возобновила связь со своим прежним любовником.

В 7 лет он пошел в Вальдорфовскую школу [частные школы, в которых обучение строится на антропософских теориях Рудольфа Штайнера – прим.автора], где был замечен его талант к рисованию. В этой учебной системе не гонятся за успехом в современном мире, здесь образование начинается с восприятия – «увидеть, пережить, удивиться». В школах пропагандируется индивидуальный подход, и ученик развивается в гармонии со своим эмоциональным и физическим состоянием.

Определенное воздействие оказал и его отчим, который был большим ценителем и коллекционером современного искусства. Нёрдрум сам признает, что первые его живописные опыты были в духе абстрактных полотен Сержа Полякова, потому что что-то подобное он видел у отчима. Позже художник вспомнит один из разговоров с ним:

«Однажды, когда мы поднялись на вершину, мы остановились, чтобы полюбоваться пейзажем. Перед нами раскинулась долина, залитая лучами заходящего солнца. И тогда он сказал: "Это красиво, но если ты станешь художником, никогда не рисуй ничего подобного, потому что тебя не примут на выставку Осеннего Салона"».

Одд поступит иначе: начав обучение в Академии, он разочаруется во всех направлениях современного искусства, а абстрактную и концептуальную живопись станет считать своим личным заклятым врагом.

В этот период он будет равняться на мастеров Золотого века голландской живописи, хотя определенное влияние окажут романтики (Фюссли, Каспар Давид Фридрих) и Школа мусорных вёдер (Ashcan school). Многие отмечают, что его ранние работы, часто большие по размеру, по большей части рассказывают, а не показывают, причем важную роль здесь играют небольшие детали.

Нарративность полотен связана не только с голландцами, но и с серьезным влиянием литературы. Он интересуется литературой c элементами мистики и метафизической чувствительности, среди его любимых авторов Рудольф Штайнер, Уильям Блейк, Достоевский и Сведенборг. Особое место в становлении своего стиля Нёрдрум уделяет картине «Заговор Юлия Цивилиса» Рембрандта, которую художник увидел в Национальном музее изобразительных искусств в Стокгольме (это самое крупное полотно мастера).

В конце 60-х гг. Нёрдрум познакомится с произведениями Караваджо, которые окончательно определят его путь. В последующие два десятилетия он пытается писать «при помощи специальной смеси масел и краски в попытке воссоздать стиль старых мастеров». Эти попытки в дальнейшем приведут к серьезным проблемам в жизни художника.

С 80-х гг. в творчестве Нёрдрума чувствуется ощутимый поворот к натурализму и метафизике. Теперь его картины мало что могут рассказать, они дают повод к неоднозначным чувствам и порождают загадки. Мрачноватый реализм полотен сочетается с необычными сюжетами, напоминающими то ли притчи, то ли причудливые сны. Также в этих полотнах появляется одна из наиболее узнаваемых черт его позднего стиля – немного искаженный горизонт, намекающий на метафизико-символический подтекст изображения.

В картинах позднего Нёрдрума заметны и другие влияния. Например, критик Ричард Вайн отмечает, что кроме Рембрандта и Караваджо, ощутимы отголоски картин таких авторов, как Мазаччо, Леонардо да Винчи, Микеланджело, Тициан, Брейгель, Гойя, Шарден, Фердинанд Ходлер, Эдвард Мунк, Кете Кольвиц, Сальвадор Дали, Хаим Сутин и Ларс Хертервиг. При этом творчество Нёрдрума остается самобытным и неповторимым.

Художник без права рисовать

Нёрдрум всегда вызывал недовольство не только у академического сообщества, но и во властных кругах (где собственно и определяется культурная политика в стране), возможно именно это и стало причиной громкого скандала в 2011 году. Нёрдрум был обвинен в укрывательстве от уплаты налогов и поспешно осужден на 2 года тюрьмы. По норвежским меркам это суровое решение, на практике люди получают условное за более серьезные правонарушения, при этом в тюрьме ему запрещено рисовать, т. к. это коммерческая деятельность. Суд не предоставил никаких доказательств умысла и даже не стал выслушивать оправдательные доводы защиты.

«Возвращение солнца» (Одд Нёрдрум, 1986)

Меж тем проблема была как раз в тех картинах, которые в 70-80-е Одд нарисовал своей экспериментальной краской. Оказалось, что в теплых помещениях эта краска текла и осыпалась, а сами картины быстро теряли свой изначальный вид. Нёрдрум честно перерисовывал картины или возмещал убытки владельцам, однако налогом облагались и оригиналы, и их замены. Поэтому был создан специальный депозит в Австрии, который и вызвал подозрение налоговых органов.

В течение следующих семи лет адвокаты Нёрдрума подавали апелляции с просьбой заменить отбытие срока домашним арестом, в том числе по причине проблем со здоровьем у 70-летнего художника. Эти апелляции то оканчивались увеличением срока, то уменьшением, но до сих пор окончательного решения нет: большинство картин Нёрдрума нельзя официально продать или купить, а сам он находится под арестом в Норвегии и не может выехать за границу (например, на свои авторские выставки).

Нёрдрум продолжает считать свое дело идеологическим – ярким проявлением стремления норвежского общества «исправлять» тех, кто его раздражает. Вполне возможно, что ему так и не простили фразу, в которой он объявил Гитлера намного лучшим художником, чем Пикассо. Доминирующие в политическом истеблишменте Норвегии социалисты похоже не особо вникали в смысл, посчитав это высказыванием в пользу фашистской идеологии. Хотя на деле речь шла всего лишь о неприязни к разного рода экспериментам вроде кубизма. В своем заключительном слове на судебных слушаниях в 2014 году он скажет:

«Мне уже семьдесят лет и мне предстоит закончить свои дни в тюрьме без всякой возможности создать что-либо еще... Не работать над тем, над чем я должен работать, а сидеть в тюрьме за то, что был настолько чертовски честным с клиентами...»

Искусство и китч

Одд Нёрдрум давно был известен своими резкими заявлениями в адрес модерна и прежде всего о современной живописи – нефигуративной, абстрактной или социально-актуальной. В 2000 году он опубликует свой манифест «О китче», в котором с пылом оратора и строгостью исследователя заявит, что необходимо различать «искусство» и «китч». Причем последнее для него не является ни в коей мере «мусором», ослабленным/стандартизированным «пасынком» искусства, несерьёзной коммерческой поделкой. Напротив, китч предельно серьезен, это «страстная форма выражения на всех уровнях, а не слуга идей».

«Contra natura» (Одд Нёрдрум, 1989-1990)

Высокомерный модерн присвоил себе слово «искусство», а всё, что ему было противно, получило название «китч». Собственно, поэтому китч становится именем для всех, кто не хочет идти в ногу со временем: «китч стал единым обозначением для всего, что не было новым и интеллектуальным, для всего старомодного, сентиментального, мелодраматического и патетического». И в этом отличие китча от современного искусства:

«Китч ставит вечные человеческие вопросы, смотрит на жизнь серьезно, жертвует смехом ради покоя, ищет индивидуальности в противовес иронии и скептицизму искусства».

Игнорируя существующие классификации и рамки, выделяющие классику, модерн, авангард и постмодерн, Нёрдрум заявляет, что с эпохи Нового времени существуют только историчное искусство и аисторичный китч. Ключевой же точкой для их разделения является понимание границ творчества. Искусство ориентируется на законы своего времени, которые защищают его – например, в тех случаях, когда критики доказывают ценность абстракционизма, вызывающего раздражение и скуку у зрителей.

По этой причине даже мастерство больше не имеет никакого значения. Одд указывает, что еще Кант (оказавший большое влияние на эстетику) заявил, будто настоящему гению не нужно мастерство, поскольку его чувство стоит намного выше. Именно в этом обращении к общественным конвенциями искусство, по мнению Нёрдрума, отворачивается от самой жизни, «красивой и открытой жизни, с который вы встречаетесь».

Напротив, китч «связан с религией и с правдой». Мастерство – главное обязательство для китч-художника. Поэтому его ученик Ян-Ове Тув заметит:

«Не говорите: "Это настоящее искусство" о работе Одда Нёрдрума. «Искусство» – значит просто пренебрежение к ремеслу, пренебрежение к прошлому и пренебрежение к традиционному обучению. Следовательно, Одд Нёрдрум не может называться художником».

Китч-художник рисует не для современника, и для его работ «стандартом является лучшее из созданного в истории, поэтому китч остается без защиты законов того времени, к которому он принадлежит».

Действительно, в современной живописи качество техники практически не имеет значения, зато порой излишне много уделяют внимания умению красиво и умно говорить о своих творениях. Одд Нёрдрум на себе испытал силу подобных предубеждений: фактически именно из-за таланта его изгнали из Академии в Осло (позже он еще пару лет проучится в Академии художеств в Дюссельдорфе у Йозефа Бойса, но не закончит её), а затем критиковали его выставки. Поэтому он имеет полное право считать, что «самые лучшие картины Рембрандта, будь они написаны сегодня, сочли бы китчем». Как, собственно, в свое время за излишнюю чувственность и красоту ярлык «китч» присуждали Вагнеру, Чайковскому, Мунку и многим другим.

«Раннее утро» (Одд Нёрдрум)

Поэтому он резюмирует свой манифест идеей: нужно просто перестать путать два разных явления, одно из которых так и быть пусть называется «искусство», а другое — «китч». И вопреки ставшей почти классической формуле Клемента Гринберга [«Китч механистичен и действует по формулам. Китч – это подменный опыт и поддельные чувства. Китч – воплощение всего несущественного в современной жизни» – прим.автора] Нёрдрум заявляет, что «Китч – сложный мир и это единственная чувственная форма выражения, способная воздать должное красивой работе».

Странная война с модерном

Впрочем, стоит заметить, что ругая Модерн, Нёрдрум по большей части говорит не о классической живописи модерна (от прерафаэлитов и символистов до ар-нуво, югендстиля и мирискуссников), а скорее об авангардной живописи ХХ века и ироничных постмодернистах. И среди деятелей искусства, которых и по сей день относят к модерну и символизму, довольно многим он симпатизирует. Среди них уже упомянутые Вагнер, Чайковский, Мунк,а также Сибелиус, Роден и другие.

В родной Одду Норвегии долгое время преобладала традиция экспрессионизма и ориентация на французскую школу живописи, однако начиная с 60-х годов, государство поддерживало поворот в сторону современных английских и американских коллег. В это время там развивается абстрактное искусство, поп-арт и постмодерн с высказыванием на актуальные мировые и внутренние темы.

Таких популярных норвежских художников как Пер Клейва, Кьель Пар-Иверсен, Бьорн Рансве, Бьорн Карлсен, Бьорг Холене, Кьель Эрик Килли Олсен, Кьель Торрисет, Ида Лоренцен, Ульф Нильсен, Тереза Нортведт и других – практически без всяких оговорок можно записать в лагерь тех, кто воплощает ненавистный Нёрдруму «модерн». Однако всё это постмодернисты, экспериментирующие с различными стилями и формами искусства. В то же время в Норвегии есть и необычные художники-фигуративисты, в чем-то близкие Нёрдруму: например, Хенрик Улдален, Йон Бо Паулсен, Кристер Карлстад, Пер Фронт.

Вообще, как это ни странно, но то, что Нёрдрум называет «китчем» – это очень часто и есть модерн, определяющий себя как служение Прекрасному. Искусствовед и критик Брендон Тейлор (с опорой на всё того же Климента Гринберга) отмечает, что модерн в живописи строился на трех постулатах:

• Высокое искусство во всем противоположно массовой культуре, и его необходимо защищать от массовости.
• Подлинное искусство развивается по своим внутренним законам. Это засилье внутрицеховой логики не оставляет места ни общественной жизни, ни злободневным политическим процессам.
• Зритель должен рассматривать произведение искусства в благоговейной тишине, отрешившись от условий выставки, своих интересов, личных и социальных особенностей.

Собственно, всё то, что слишком поспешно называют постмодернистским искусством – это и есть попытка бороться с модерном или предлагать ему альтернативу, отказавшись от всех трех постулатов. Одд Нёрдрум никогда не был фанатом высоколобой и надменной позиции художника (для него он – ремесленник и служитель), однако по большей части он бы подписался и под первым, и под третьим постулатами. И даже в отношении второго он, будучи противником идеи внутренних законов и трендов, внешне выглядит точно так же, как и модернист – его мало интересует общество как таковое.

Обращаясь несколько раз к политическим сюжетам (например, «Арест» 1975 года и «Убийство Андреаса Баадера» 1978 года), Нёрдрум все-таки возводит их до истории мученичества. В обеих картинах ощутима перекличка с полотнами Караваджо: в первом случае – с целой серией работ о Христе («Бичевание Христа», «Коронация терновым венком» и др.), во втором – с «Мученичеством Святого Петра». Кстати именно эти две картины Нёрдрума снимут с выставки в Осло – снимут в самый последний момент без всякого объяснения причин и возврата денег, после чего он глубокомысленно заметит: «Так я понял, что я – не художник».

Сложно отрицать аисторичную, а где-то и ностальгическую направленность творчества Нёрдурма, в то время как модерн очень часто обращался не только к прошлому, но и к будущему. Отказываясь быть современным, Нёрдрум идет прежде всего против постмодерна. Однако его высказывание против модерна не лишено смысла, т. к. серьезные различия модерна и постмодерна – это дело выбранного ракурса и соответствующих дефиниций. И при определенном угле зрения между ними очень много общего, в т. ч. и то, на что указывает Одд – стремление к созданию искусственных границ и правил для искусства, хоть путем мистификации и мифа как в модерне, хоть путем демистификации и рефлексии как в постмодерне.

Метафизика и реализм

Глубину и силу работ Нёрдурма признают многие критики и художники – даже те, что должны были бы оказаться в оппозиции к нему. Например, художница Кортни Джордан (изображающая абстрактные композиции с индустриальными конструкциями) в своем арт-блоге пишет о нем: неважно видите ли вы в нем пророка или скандалиста, важно, что его работы заставляют думать. От себя я бы лишь добавил: скорее эти картины беспокоят и тревожат, позволяя ощутить некоторое биение жизни, которого мы лишены в большей части повседневного опыта.

Как он неоднократно будет повторять, китч посвящен вечности, а «художник китча предан неизменному: любви, смерти и восходу солнца». Поэтому главным вопросом, поясняющим то, что и как он рисует, является вопрос о том, в какой форме его картины представляют метафизические образы вечности. Многие авторы изображали вечность через картины абсолютного покоя – покоя и как отсутствия динамики, и как эмоциональной невозмутимости. Для Нёрдрума это не так: в его работах мало статики, много сильных эмоций и даже поздние картины не лишены нарративности. Подобно Августину и Гегелю, он видит вечное только во времени, только в конкретном индивиде.

«Видите, мы слепы» (Одд Нёрдрум)

Надежда и искупление, потеря и обретение, отчуждение и отчаяние – частые темы его полотен. Однако ни название картины, ни ключевые детали обычно не могут рассказать того, что же хотел изобразить художник. Эту функцию на себя берут персонажи: фигуры и их позы буквально кричат о чем-то, словно желая донести до нас то, чего нельзя увидеть. При этом он практически не пользуется конвенциональной символикой: здесь вы не найдете эзотерических образов и герметичных значений. Истории на его картинах рассказывают сами тела – через шрам, ампутацию, потек крови, вспоротое брюхо, разинутый рот, через эрекцию и дефекацию, через жест и взгляд.

Тело в своей способности сочетать материальную реальность и эмоционально-смысловую выразительность остается загадочным иероглифом, который указывает в сторону извечного. Зритель свободен в том, как достроить увиденное до понятного и связного высказывания, но в то же время чтобы действительно понять, он должен быть уже затронут чувственно тем, что видит.

Впрочем, Нёрдрум, сам говоривший о связи китча с религией, не избегает иудео-христианских образов, поэтому нельзя всё свести к телам. Хотя в его фигуративизме отношение к религии крайне двусмысленно. Он не приемлет отказа от мира, поэтому стремится скорее к трансценденции, к чему-то универсальному и вечному, но без религиозного мотива, принижающего земное. Его отказ от историзма – это тоже шаг в данном направлении, попытка «перенести тело в вечную атмосферу, где больше нет линейного времени».

Собственно, в этом и кроется смысл технического анархизма Одда Нёрдрума: так же как он не верит конвенциональным правилам, по которым оцениваются и прочитываются картины, точно так же он не признает и плюрализма техник. Чтобы изобразить неизменное, а значит, сущностное в жизни – есть только один подход: тщательное и искусное мастерство грунтовки, рисунка, светотени, лессировки и т. д. И если художник высокомерно решает, что такое красота и мастерство, то ремесленник китча служит законам прекрасного и хорошо сделанного, которые не зависят от него.

«Вершина» (Одд Нёрдрум, 2000)

Другой современный художник и преподаватель Мэтью Баллу в эссе 2006 года обратит внимание на изображение горизонта у Нёрдрума. Со временем в работах всё чаще появляется искаженный горизонт (изогнутый дугой). По его мнению, эта не самая заметная деталь, на деле является важным указанием на мировоззрение художника. Искривленный горизонт дает ему ту метафизическую точку для взгляда, которая не избегает опоры в реальном. Он буквально останавливает время, превращая его в пространство – например, сочетая краски дня и ночи на изображенном небосводе.

Горизонт, а также другие мотивы (море, пустыня, рассвет, посох, лодка, колыбель и т. д.) являются спиритуальными метафорами, часто используемыми в описании духовного опыта или пути – например, очень распространены они в Ветхом и Новом Завете. И в самом деле, целый ряд картин, написанных начиная с середины 80-х гг. («Возвращение солнца», «Рассвет», «Последний взгляд», «Вершина» и др.), оставляют ощущение некоторой загадочной притчи, рассказанной живописцем. Этот эффект достигается не только и уже не столько за счет нарративности тел, сколько за счет нарушения перспективы, в чем-то близкого обратной перспективе, используемой в иконографии.

Исходя из этого, автор эссе предполагает, что Одд Нёрдрум (начала 2000-х), чье творчество привычно описывают через его сложный биографический опыт, в каком-то смысле преодолел в себе чувство отчужденности и брошенности (в конце концов в его жизни есть не только печаль и борьба одиночки, но также счастливый опыт любви и семьи с четырьмя детьми). Позднее творчество художника, как это ни удивительно, приобретает более обнадеживающий тон, чем прежде. Баллу по этому поводу пишет:

«Как заметил Ян Аке Петтерсон по поводу работ конца 70-х -начала 80-х, Нёрдрум питает надежду о единстве, однако теперь он её рисует. Его картины последних пяти лет – эти мотивы, включающие пророков, лодки и горизонт – полны знаков объединения, надежды и непрерывности, которые были только намечены в прежних работах. Что по-видимому указывает на фундаментальный сдвиг во взгляде художника на мир».

В самом деле можно отметить, что в прежних работах небо и горизонт изображались так, словно от них нечего ждать, а потому критики чаще всего обращали внимание на мотив безответного одиночества, связывающий героев полотен Нёрдрума. Теперь же взгляд вдаль персонажей таких картин как «Матери-близнецы на море» или «Вершина» совсем не лишен надежды и оптимизма. Все последние официальные выставки автора были посвящены теме любви. И как заметил его ученик Ян-Ове Тув на презентации выставки учителя, Одд Нёдурм – это человек, у которого никогда не было недостатка в негодовании и пренебрежении, но только недостаток любви.

Одд Нёрдрум с женой Турид Спилдо

Поэтому в целом можно согласиться с тем, что путь, который прошел Нёрдрум с начала 60-х к концу 2000-х – это путь фигуративиста, движущегося от материальности к эмоциональности, а затем – к теме духа и трансценденции. Многие видели в его работах лишь скандал, нигилизм, личную фрустрацию автора, однако Одд Нёрдрум похоже прошел через ночь сомнений и открыл нам всем пример той новой серьезности, о которой мечтают многие уставшие от постмодерна.