«В сравнении»: Мацуо Басе vs Акутагава Рюноскэ. Восприятие смерти в традиционной и современной культурах

Если верить современному французскому философу Жильберу Дюрану, реальна – только смерть. Любая культура же представляет собой попытку освоить эту реальность. Concepture предлагает сравнить уровень освоения смерти традиционной и современной культуры на примере биографии Мацуо Басё и Акутагавы Рюноскэ.

Что же такое смерть?

Разумеется, дать однозначный ответ на этот вопрос, в принципе, невозможно. Но чтобы составить хотя бы общее представление об этом столь привычном и столь пугающем явлении, совершим небольшой философско-теоретический экскурс.

Прежде всего стоит отметить, что смерть не имеет собственного бытийного содержания. Она живет в истории мысли как квазиобъектный фантом, существенный в бытии, но бытийной сущностью не обладающий.

В мифах и искусстве смерть, конечно, получает образно-символические объективации, но это не более чем антропологические проекции. Данные психологических наук также не проясняют ситуацию, потому что они изучают смерть не как таковую, а только ее влияние на психику человека. Как правило, в психологическом ракурсе смерть рассматривается как триггер для запуска защитных и компенсаторных механизмов. Защитная реакция может проявляться в чем угодно и как угодно, вплоть до формирования у человека неврозов и навязчивых состояний. Так, например, Пауль Тиллих полагал, что человек, избегая осознания собственной смертности, выдумывает для себя множество иллюзорных забот и проблем, и погружается в них, чтобы забыться.

Психологический подход в осмыслении смерти по большей части переняли и культурологические науки. Создание религии, а также специфических философских идей, таких как метемпсихоз и палингенезия, трактуется как способ снятия ужаса кончины посредством постулирования некоей забытийной вечности.

Несмотря на огромное количество всевозможных интерпретаций феномена смерти, конечный вывод оказывается на удивление прост: мы не знаем, что такое смерть, но мы все боимся ее.

Как умирал Басё?

Сын бедного самурая, Мацуо Басё стал величайшим мастером жанра хокку – японских трехстиший. Пешком он обошел чуть ли не всю Японию, созерцая природу и собирая материал для путевых записок. Басё умер во время одного из своих путешествий, 12 ноября 1694 года. Перед кончиной он написал:

В пути я заболел,

и все бежит, кружит мой сон

по выжженным лугам

Как умирал Акутагава?

Акутагава вывел японскую прозу на мировой уровень. Однако уже в тридцать лет писателя стали одолевать мысли о самоубийстве. 24 июля 1927 года, в возрасте 35 лет Акутагава принял смертельную дозу веронала. Перед тем как покончит с собой, он составил завещание и разослал множество прощальных записок, адресованных родственникам и друзьям. Вот некоторые из них:

«Я не так мечтаю о смерти, как мне надоело жить...»

«Помните, что жизнь — это битва, которая ведет к смерти»

«Я видел, любил и понимал больше, чем остальные. И хотя бы это дает мне некоторое удовлетворение, вопреки всем страданиям, какие мне довелось испытать»

В чем разница?

Прежде всего обратим внимание на то, что Басе умер естественной смертью в преклонном возрасте (60 лет). При этом собственную смерть он не пытался превратить в некое драматическое событие.

Если попытаться проанализировать его предсмертное хокку, мы увидим, что в нем нет и намека на какие бы то ни было страдальческие мотивы. Наоборот, в этих удивительно глубоких коротких строчках чувствуется умиротворенное приятие естественного хода вещей.

Басё без лишнего пафоса констатирует: «в пути я заболел». И, по всей видимости, предчувствуя скорую кончину, тем не менее, не заостряет внимание на трагизме момента. Он пишет о продолжении движения («и все бежит, кружит мой сон по выжженным лугам».).

Чтобы понять такое отношение к смерти, следует вспомнить в рамках культуры какого типа родился и вырос Басё. Это традиционная (архаичная) культура, в которой отсутствует дуалистичное понимание мира. Жизнь в ней не противопоставляется Смерти, а Смерть ­ Жизни.

Традиционной культуре характерно понимание Смерти в качестве продолжения Жизни, а не ее антитезы. И потому нет повода для грусти: жизнь ­ не оканчивается. Она переходит в иное состояние, в иное качество.

Помимо этого, на аксиологическом уровне традиционной культуре присуще отдавать ценностный приоритет Ничто, а не нечто; Непроявленному, нежели проявленному. Поэтому свое собственное существование Басё именует всего лишь сном. Для него земная жизнь не представляется чем-то достойным сожаления. Она столь же эфемерна как сон, и не важно хороший это сон или кошмарный, в конце концов, он развеется. 

Акутагава, усвоивший смыслы и ценности современной культуры (Модерна), в отличие от Басе, придает своей жизни какое-то литературное измерение. Излишняя драматизация собственной биографии (ну какой нормальный человек в 35 лет будет утверждать, что он «видел, любил и понимал больше, чем остальные»?) объясняется тем, что Модерну свойственно противопоставление Культуры и Природы.

Природа ­ слепа, глуха, бессмысленна, но извечна. Культура –­ хрупка, слаба, но осмысленна. Трагизм противостояния Культуры Природе заключается в заведомом проигрыше и бессилии Культуры. Суть этого антагонизма хорошо выразил французский философ Блез Паскаль. Он писал:

«Человек – всего лишь тростник, слабейшее из творений природы, но он - тростник мыслящий. Чтобы его уничтожить, вовсе не надо всей Вселенной: достаточно дуновения ветра, капли воды. Но пусть даже его уничтожит Вселенная, человек все равно возвышеннее, чем она, ибо он сознает, что расстается с жизнью и что слабее Вселенной, а она ничего не сознает».

Нам представляется, что именно эта внутренняя рассогласованность между сознанием и бытием стала причиной самоубийства Акутагавы.

Для Басё такой проблемы не возникало, потому что он, как представитель традиционной культуры (Премодерна) не противопоставлял Культуру Природе, а скорее рассматривал ее как часть Природы, одно из ее проявлений.

Раскол и продолжение

Подводя итог, можно сказать, что степень освоения смерти в Премодерне гораздо выше чем в Модерне, потому что культура Премодерна не наделяет смерть статусом оппозиции жизни, следовательно, не остается места ни для какого конфликта, противоречия и трагедии.

В Модерне же смерть расценивается как нечто радикально инакоположенное жизни, и поскольку смерть всегда незримо присутствует в самой жизни, это дуальное противоположение вносит в саму жизнь раскол, дисбаланс и вытекающее из них чувство тщетности, бессмысленности жизни.

Рекомендуем прочесть:

1. А. Рюноскэ ­– «Жизнь идиота»

2. М. Басё - «Хайку»