«Вехи»: Ренессанс фотопленки и ранних цифровых технологий.
Эпиграф: «Прошлое никогда не умирает. Кстати, оно даже и прошлым не становится». Реквием по Монахине. У. Фолкнер. 1951.
Сегодня многие говорят о своеобразном Ренессансе фотопленки и ранних цифровых технологий. В чем секрет растущей популярности пленки и цифровых мыльниц? Естественно, что ренессанс фотопленки связан с общей любовью современной культуры ко всему под ярлыком «ретро»: пластинки, кассеты для проигрывателей, винтажная одежда, букинистика, советские автомобили, постеры 80-х и прочее. Интересно не то, что именно в тот или иной момент становится популярным, а то, как современная культура пытается переосмыслить все эти артефакты прошлого. Изначальная функциональность предмета или технологии, как правило, уходит на второй план. Так, разговор о плёночной фотографии — это обычно разговор о конечной её трансформации — отпечатке, однако сегодня до него дело доходит крайне редко. В большинстве своём, особенно среди любителей, пленка живет своей неполноценной жизнь, в конечном итоге всё равно превращаюсь в цифровое изображение — набор пикселей, методично расставленных сканером фотолаборатории. На этом задуманный изначально цикл жизнедеятельности современной пленки заканчивается: целлулоид в лучшем случае сворачивается и отправляется на безвременное тесное существование в бочонке; в худшем — отправляется в мусорное ведро, как аппендикс, вторичный расходник, хотя именно целлулоид содержит изображение, претендующее на оригиналость.
Поговорим об этой самой пленочной «оригинальности». Несмотря на то, что ещё в 1935 году в своем эссе «Искусство в эпоху технической воспроизводимости» Вальтер Беньямин обозначил проблему того, что любое воспроизводимое изображение ставит вопрос о наличии так называемого «оригинала», а далее в культурной среде завирусилось понятие симулякра Жана Бодрийяра, вовсе ставящее под сомнение важность первоисточника, пленочная фотография нами сегодня воспринимается, как нечто более уникальное, чем цифровое изображение. В своем несовершенстве, нестабильности получаемого результата, сложности и мистике, даже своего рода сакральности, связанной с особенностями самого процесса съемки на пленку, пленочная фотография становится для нас чем-то неповторимым, ценным и от того более желаемым, приносящим большую радость и вдохновение.
Давайте остановимся подробнее на процессе съемки. На самом деле, всю магию пленочной фотографии можно свести к одному единственному слову – «неизвестность». Многим начинающим нередко совершенно непонятно, как именно работает фотопленка, впрочем, магия здесь в другом: между заправкой новой катушки в фотоаппарат и полученным результатом проходят чуть ли не все стадии принятия неизбежного, сдобренные между этапами подлинным интересов, увлекательной игрой в охоту на сюжеты и конструированием ожиданий. Немаловажной является проявка: если фотограф сам проявляет – это один опыт, если же сдает в лабораторию – совершенно иной. В первом случае, всегда есть страх ошибки, отчего весь процесс приобретает, опять же, некоторое сакральное значение. Во втором случае, время, необходимое сотрудникам лаборатории на проявку, зачастую заставляет перестраивать ожидания с самых невероятных до самых пессимистичных, и наоборот. Эти эмоциональные качели играют огромную роль в восприятии конечного результата.
Пленочная фотография для многих сегодня, особенно на территории постсоветского пространства — технология, как будто бы доступная чуть ли не избранным, нечто почти забытое, отчего и воспеваемое, особенно в кругах фотографов, преимущественно любителей, даже несмотря на существование полностью автоматических одноразовых камер, функционал которых до нельзя элементарен: Point-and-shoot — «наведи и снимай». Виной тому отчасти дороговизна и, конечно, редкость некоторых особенно уникальных пленок, вроде Velvia, Eterna или, например, Retropan. Причем ценник взлетает на порядок при каждом переходе из более мелкого к более крупному формату.
Кстати, вспоминая о Point-and-shoot камерах, нередко говорят о некой «натуральности»: снимая на одноразовую камеру, самому процесс не предается излишняя значимость, фотограф будто бы снимает на пониженных оборотах — размеренно, расслабленно, ловя момент за моментом и прислушиваясь к ощущениям. Двигаясь в жизненном потоке с мыльницей, внимание фиксируется не на том, как именно проходит съемка — правильно ли или нет, и не на том, что в итоге получится и как оценят полученные снимки подписчики в соцсетях. Обычно итак понятно, что сногсшибательной картинки получить не удастся, поэтому и сами сюжеты оказываются более приземленными, простыми, но в то же время и более личными. Схожим образом можно охарактеризовать съемку на современный Instax или Polaroid, которые, кстати, тоже серфят на волнах ретро-моды и неплохо себя чувствуют. Если вы вдруг не знали, то почти 65% всех продаж компании Fujifilm сегодня приходится именно на камерную часть, львиная доля которой — моментальные камеры и расходники к ним.
Эти редкие новости, кстати говоря, особенно радуют любителей аналогового изображения: то тут, то там известий то о новой анонсированной пленке, то о намерениях произвести современную пленочную камеру, то о новом цифровом продукте, но под выверенным винтажным дизайном. Вот лишь некоторые новости из этой категории:
- * Kodak прекратила производство популярной ранее пленки «Ektachrome» в 2013 году, но вновь возродила ее в конце 2017 года. Сейчас также активно производят Kodak «Gold», «Color Plus», «Ultramax», «Portra», а среди фотографов становится особенно популярна кинопленка серии «Vision», которою многие фотолаборатории наматывают самостоятельно по 12, 24 и 36 кадров.
- * Фотопленка «CineStill 400D» была представлена в 2022 году как в малом, так и в среднем формате.
- * Компания Ilford, после многих лет успеха со своими черно-белыми пленками «Kentmere» 100 и 400 в 35 мм, также представил эти пленки в среднем формате, а буквально недавно, в начале 2023, была анонсирована новая уже цветная пленка Hartman «Phoenix».
- * Компания Pentax находится в процессе разработки новой пленочной камеры прямо сейчас.
Фотопленку продолжают производить такие компании, как Fujifilm, Fomapan, Agfa, Rollei, Silberra, Lomography, не говоря уже появляющихся с каждым годом новых китайских пленках, о которых иногда даже сложно что-то сказать — настолько они специфические. В общем, если вы думали, что фотопленка и пленочный вайб — это прошлый век, то как бы не так.
Образовательный опыт пленочная фотография также даёт совершенно иной, ведь пленка редко прощает фатальные ошибки, поэтому в головах новичков, решивших устроит себе настоящий хардкор с камерой на мануальных настройках, всегда звучит страшное слово «экспонометрия». Хотя, на самом деле, почти каждая ошибка в пленке, кроме самых роковых, дарит всегда двоякие ощущения: это и легкая горечь от потерянного кадра, и в то же время удовлетворение от полученного опыта, а может и творческое вдохновение. Сейчас модно делать смазанные, нерезкие, пересвеченные фотографии, которые когда-то считались просто техническим браком. Нынче в этом можно усмотреть наследие импрессионизма или сюрреализма, как будто бы с помощью света и серебра предпринимается попытка передать цвет и эмоцию, как это, например, делали пуантилисты конца XIX века.
Эффект фотопленки вызывает у нас чувство неосознанного соотнесения полученного изображения не только с вызывающей у нас приятное ощущение ностальгией по «ламповости» аналоговых технологий, которые наделяли каждый материальный носитель информации как бы «натуральной», не-цифровой сущностью, но и позволяет заключить нами прожитые и зафиксированные личные переживания в теплую оболочку мифа о радужном, успокаивающем нас образе прошедших эпох, где всё понятно, преодолено и ценностно отфильтровано временем в противовес тревожной повседневности и вовсе пугающему будущему, которое, как не воображай, не кажется столь безоблачным. Пленка оказывается своего рода психотерапией, в эпоху массовой истерии, вызванной перекодированием жизни из тела реальности в нули и единицы онлайн-среды. Она позволяет замедлиться, «врубить» фильтр всего вторичного на максимум и сосредоточиться всего лишь на тридцати шести прямоугольных фрагментах реальности, достойных внимания и бережно нарисованных светом на двух метрах целлулоида.
Кроме того, съемка на пленку — это еще один вид распространенного в современной постмодерновой культуре творческого акта — цитирования. Как художники разных эпох повторяли техники своих предшественников, чтобы быть причастным к направлению или школе, так некоторые фотографы, особенно в арт-среде, используют пленку, чтобы создать в своих работах нужную семантику: пленка в этом смысле своего рода знак, отсылающий к определенной традиции, времени или смыслу; это инструмент построения предназначенного зрителю сообщения или очерчивания границ смыслового поля, как выбранный жанр съемки, отражаемый сюжет или поднимаемая автором проблема. Условно, мы видим пленку — понимаем, что автора оставляет заявку на нечто больше, чем просто изображение, иначе к чему все эти сложности.
В каком-то смысле, говоря о фотопленке, можно говорить и об экологичности, но не в смысле сохранения природы, потому как пленка и ее обработка в корне не вяжутся ни с экономией ресурсов, ни с уменьшением уровня производственного загрязнения среды, а с точки сокращения информационного шума. Всего 36 кадров, а то и меньше, в сравнении с «резиновыми» флэшками для цифровых фотокамер. Фотограф больше анализирует, меньше производит бессмысленных изображений. Конечно же, эту волну «осознанного» производства образов не могли не подхватить актеры, музыканты, популярные блогеры и прочие, в чьих интересах одновременно показать себя богатым, но внимательно относящимся к культуре и среде. Но есть подлинные ценители фотопленки. Например, голливудский актер Джефф Бриджес, который чуть ли не постоянно носит с собой на съемочную площадку свою камеру Widelux F7.
И, конечно, немаловажный вклад в жизнедеятельность пленки вносит киноиндустрия. Именитые режиссеры до сих пор снимают на пленку, чем мотивируют обращаться к ней и молодых авторов. Среди них Зак Снайдер, Уэс Андерсон, Кристофер Нолан, Квентин Тарантино и другие. Спрос рождает предложение, и поэтому пока Голливуд видит ценность в съемке на пленку, компании вроде Kodak будут ее производить.
Всё это время мы рассуждали о фотопленке, но ни слова не сказали о цифровых мыльницах родом из конца прошлого века, хотя многое из сказанного можно отнести и к ним. Однако, своя специфика у них все же есть, и заключается она в цифровой эстетике, не столько связанной с качеством съемки, т.к. редкие камеры этого периода могут дать действительно хорошую картинку по современным меркам, а с простотой, доступностью и модой на 90-е. Мы наблюдаем очень интересный с точки зрения истории и психологии поворот, также когда-то проговоренный, однако применительно к живописи, Вальтером Беньямином. Коротко эту идею можно изложить так: в достигнутом совершенстве и мастерстве человек в определенный момент перестает видеть прекрасное и обращается к чему-то менее совершенному, чтобы вновь почувствовать разницу и приобщиться к открытию новой эстетики, поиску и обретению своего персонального откровения. Помимо сказанного, на самом деле, можно дать ещё два объяснения — простое и сложное.
Простое объяснение может быть сведено к тому, что в культуре постоянно происходит разворот в прошлое. На то есть множество разных причин, включая экономические, будь то, например, высокая стоимость новых цифровых камер, или культурные, связанные с деятельностью медийных личностей, управляющих общественным мнением. Однако, не хотелось бы свести всё к однобокому взгляду о прихотях современной молодежи, влиянии соцсетей и специфическим эстетическим вкусам, берущих свои основания из суррогатов, продаваемых корпорациями, поэтому давайте пойдем другим путем.
Сложное объяснение можно искать в области современной ментальности, где сводятся в одно целое фрагментарное мировоззрение, большой спектр социальных проблем, влияющих на мировосприятие и сниженный порог ожиданий от ближайшего будущего. Хочется рассматривать фотографии на цифровую мыльницу как образ настоящего, но для этого нужно охарактеризовать получаемое изображение.
Как правило, ранние цифровые мыльницы имели низкое разрешение из-за малого числа мегапикселей на матрице, небольшой динамический диапазон, ограниченный функционал, который нельзя было оперативно изменять на ходу, короткий срок службы, маленький объем памяти, огромную тиражность и такую же вариативность в мелочах отличающихся моделей и, конечно, над всем этим нависали намеренно приукрашенные обещания маркетологов. Как бы пессимистично это не звучало, но кажется это как будто бы про наш сегодняшний мир, где формально нет границ, но по факту ограниченный диапазон возможностей, множество запретов, темных пятен, которые как цифровое зерно, покрывают всю площадь общей картинки и т.д.
В этом смысле, если мода на пленочную фотографию — это ностальгия и романтизация прошлого, то мода на цифровые мыльницы — это реакция на несовершенство настоящего. Изображение, полученное с помощью цифро-мыльницы можно воспринимать, как зеркало, в котором отражается наш современный мир, но такой, какой он есть: не приукрашенный искусственным интеллектом, с небольшим разрешением, полный цифрового шума, но сбитый, крепкий и оттого плоский за счет своей локальности, однако обладающий той картинкой, которую мы сами наполняем тем важным и ценным, что едва ли эту ценность когда либо потеряет.