Статья №1: Взлом – точка входа. Что такое киберпанк?

<name>

Название нового жанра впервые появляется в ноябре 1983 года. Брюс Бетке публикует рассказ в Amazing Science Fiction Stories, озаглавленный именно так: «Cyberpunk». Этот рассказ далеко не первое произведение в жанре. Оно всего лишь даёт явлению название. Главный герой рассказа Бетке – хакер, который носит панковскую причёску. Вот и всё. Но кто в таком случае подарил название жанру?

Этим человеком стал редактор и критик Гарднер Дозуа. Американец рецензировал произведения Брюса Стерлинга и Уильяма Гибсона. Слово «cyberpunk» он применил в своей авторской интерпретации. «Сyberpunk» это сочетание двух понятий: «cybernetics» (кибернетика) и «punk» (отребье).

<systeminfo>

Годом рождения жанра принято считать 1984 год, тогда вышел культовый «Нейромант» Уильяма Гибсона. Роман тут же собирает всевозможные престижные НФ-премии («Небьюла» – 1984 г., «Хьюго», премия Филипа Дика – 1985 г.). Дальнейшую историю движения мы расскажем в следующей статье. Сейчас же коснемся простого и одновременно сложного вопроса: в чем же сущность киберпанка?

Прежде всего, следует описать мир, в котором разворачиваются сюжеты. Для этого стоит задаться еще одним вопросом: что наблюдали американские писатели 1980-х годов?

Ответ будет таков: бурное развитие высоких технологий вкупе с наплевательским отношением к окружающей среде. Губительное стремление к комфортному и неограниченному потреблению, которое обращает людей в «молчаливое большинство», жаждущее исключительно развлечений.

Литературная рефлексия над тем, к чему могут привести эти тенденции, и формирует киберпанк как жанр. Гарднер Дозуа сформировал также и основной критерий направления. Звучит он так – high tech/low life (высокие технологии/низкий уровень жизни). Иначе говоря, огромные технологические возможности на фоне абсолютного духовного и нравственного упадка.

Миры киберпанка мрачны, опасны и безрадостны. Пожалуй, это одно из самых депрессивных направлений в литературе с точки зрения описываемого будущего. Настоящая антиутопия, где отдельный человек стоит столько же, сколько залежавшийся файл на вашем рабочем столе.

У медали под названием «социальная действительность» в киберпанке две стороны: на одной – сверхбогатые индивидуумы, на другой – живущие в полной нищете массы. Человек имеет лишь одно право – сгинуть в трущобах, став жертвой произвола силовых структур или разборки между мафиозными кланами.

В итоге киберпанк можно охарактеризовать как «детективный нуар в технологическом исполнении». Истерзанная природа здесь оискусствлена, огромный и густонаселенный мегаполис – искаженный образ «дикой природы», эдакие техногенные джунгли со своими хищниками и травоядными, жертвами и охотниками и, конечно же, флорой, представленной ржавым металлом, серым бетоном и ярким неоном уличных вывесок.

<profiles>

Мир определяет и героя. Важно понимать, что до 80-х и появления киберпанка персонажем фантастических романов был человек с большой буквы. Он – благороден, честен и стремится к тому, чтобы привести

расшатанный мир в равновесие. Перенасыщенность подобными персонажами отмечает Брюс Стерлинг в предисловии к сборнику рассказов Уильяма Гибсона «Сожжение Хром»:

«Вместо обычных бесстрастных всезнаек «твёрдой» НФ с их техническим образованием и каменными рёбрами его героями сплошь и рядом оказываются неудачники, мошенники, изгои и безумцы, бороздящие житейские моря под пиратским флагом».

Именно таков герой классического киберпанка. Он – одиночка, индивидуалист и эгоист. Меньше всего его заботит благо для других. Прежде всего – он сам. Он всегда в оппозиции по отношению к богатству, власти, транскорпорациям и закону. Хрестоматийный пример – хакер Джонни из рассказа «Джонни Мнемоник» Уильяма Гибсона, который заботится исключительно о своей шкуре. Деньги для него – исключительно способ отгородиться от всепоглощающего внимания и вырвать из рук Системы толику личной свободы. Благородный поступок, знаменующий развязку произведения, не является следствием потребности «творить добро по всей земле», а проистекает из специфичности ситуации, в которой у него не остаётся другого выбора.

<symbols>

Как и любой жанр киберпанк обладает целым рядом типологических признаков. Например, временной промежуток и, как правило, это будущее. Классические киберпанк произведения не стремятся заглядывать слишком далеко. Важнее – раскрытие современных тенденций в ближайшей перспективе. Гипертрофированный капитализм, скрещенный с тоталитаризмом – основная идеология. Балом правят огромные транснациональные корпорации, вроде японских дзайбацу, а государственность как таковая часто отсутствует вовсе.

Урбанистичность тоже важный элемент. Жалкое существование человека усугубляется отсутствием возможности отдохнуть от бетона, металла, неона

и пластика. Богатство принимает извращённую форму, в то время как нищета комфортизируется за счёт технологического и химического аспектов: наркотиков, стимуляторов и вездесущих имплантов.

Пограничной зоной меж двух миров богатых и бедных служит киберпространство. «Консенсуальная галлюцинация», как ее окрестил Уильям Гибсон. Внутри последней главной ценностью является информация, которую защищают богатые и пытаются заполучить бедные. Киберпреступность в подобных мирах главный способ заработать себе на жизнь. Однако вскрытие секретов сильных мира сего зачастую не преследует своей целью восстановление социальной справедливости. Главенствует исключительно коммерческий интерес.

Обязательный пункт любого киберпанковского универсума – высокий уровень развития технологии. Прорывы в генной инженерии, химии, евгенике, нейрохирургии и прочих аспектах приводят к тотальной киборгизации населения, модификации всего и вся. Технологический аспект позволяет сделать существование более комфортным или более ужасным. Наркотические препараты – справиться с остальными проблемами. Героин и кокаин пережитки прошлого. Настоящая «дурь» – это чудовищные психотропные галлюциногены.

В классическом киберпанке присутствует элемент освоения ближнего космоса, но продиктован он не высоким стремлением познать неизведанное. Верховодит желание создать своеобразный офшор, более свободный от законов, чем всё земное пространство. Иногда дрейфующие на орбите космические кластеры становятся местом обитания фриков, стремящихся избавиться от гнёта корпораций. Как показывает практика, обретённая свобода остаётся иллюзией, разрушить которую легко.

Последнее в списке, но не последнее по значимости – это общее настроение произведения. Атмосфера обречённости и безысходности пропитывает самые активные действия героев, при том, что сами они олицетворяют

ницшеанских львов, цель которых разрушить систему. Человек остаётся один на умирающем земном шаре.

<fatal error. reboot>

Наиболее продуктивно жанр показал себя в 80-90-х годах прошлого столетия, став адреналиновым уколом для жанра «твёрдой» научной фантастики. Перезапустил систему и дал ей новую жизнь. Классический киберпанк процветал, находясь в андерграунде, нёс определённый протестный заряд и поднимал социально-значимые вопросы. Произведения Уильяма Гибсона, Брюса Стерлинга, Руди Рюкера, Джона Ширли, Майкла Суэнвика, Джека Вомака навсегда останутся в своеобразной «золотой» коллекции.

К сожалению жанр не пережил встречи с массовой культурой. Его место занял посткиберпанк или киберфантастика, которая переняла исключительно внешние атрибуты киберпанка. Исчез идейный протест. Маргинальный персонаж вновь ушёл в тень, освободив место классическому «хорошисту» от жанра НФ, чья цель – изменить мир к лучшему, или хотя бы спасти его от разрушения. Различие в технологиях позволило выделить два больших поджанра: биопанк (преобладает генная инженерия) и нанопанк (в почете старое доброе железо). Конечно, и здесь появились свои «вехи» – Нил Стивенсон с романом «Алмазный век, или Букварь для благородных девиц», цикл «Иноземье» Тэда Уильямса. Весь российский опыт в данной сфере так же принято причислять к киберфантастике: трилогия Сергея Лукьяненко «Лабиринт отражений», повесть Виктора Пелевина «Принц Госплана», роман Александра Тюрина «Каменный век».

<exit>

Актуальное состояние киберпанка находится где-то на глубине четырёх-пяти метров под землей и медленно разлагается в гробу. Что странно, учитывая состояние окружающего нас мира. Мы по-прежнему загрязняем окружающую нас среду, надеясь, что произойдёт какое-то чудо и экосистема

выдержит. Технологии становятся всё более развитыми, в то время как человеческое общение – всё более духовно и нравственно бедным. Хакерские команды совершают преступления, предотвратить которые ни системы защиты, ни специальные отделы не в силах. Огромная часть населения Земли проводит время в консенсуальной галлюцинации, более известной как Интернет.

Возможен ли новый взлёт киберпанка? Нынешний 2017 год возвращает на большие экраны «Призрака в доспехах» и «Бегущего по лезвию». Виртуальная реальность понемногу выбирается в широкие массы. «Умными» становятся жилые комплексы целиком. Кибернетические протезы всё более совершенны день ото дня. Подумайте, а не оказались ли мы уже в преддверии настоящего киберпанковского будущего?

Ответ кому-то может и не понравиться.