Статья №1: Психоанализ vs Психология. Расхождения психоанализа с наукой и философией

Самое общее суждение о психоанализе, которое вы вероятно услышите, будет базироваться на том, что это одно из направлений психологии, значимость и пользу которого можно оценивать по-разному. Собственно, из предпосылки, что психоанализ претендует на место в ряду других научных теорий о психике человека, как раз и следует логика опровержения или защиты психоанализа. Но это совершенно неверная перспектива.

 

Психоанализ можно признать частью психологии только в одном случае, если под «психологией» вы понимаете «всё подряд, касающееся психики человека или хотя бы этого слова». Методологически и концептуально можно и нужно разводить психологию как науку о психическом и психоанализ как клиническую теорию и практику, основанную на совсем ином, ненаучном дискурсе [аналитический дискурс не противостоит науке, не является анти- или псевдо-наукой, он устроен иначе чем дискурс современных наук – прим.авт.].

 

Психоанализ принципиально отличается не в части теории, а в части методологии и этики. Это отличие настолько существенно, что психология и психоанализ вряд ли могут считаться явлениями одного поля, даже несмотря на общий корень «Пси-».  Несходство между ними принципиально, хотя некоторые психологи читают Фрейда и пользуются его идеями. По сути нельзя быть одновременно и тем, и другим. Психоанализ выстроен как анализ субъекта, обращение к нему, психология, как и любая другая «-логия» – как исследование объекта, даже если таковым является личность. Кроме того, стоит помнить, что к моменту появления психоанализа психологии как науки практически не существует: сформирована только экспериментальная психология Вундта, остальные элементы этой науки всё еще зависят от медицины, психиатрической практики, философии.

 

Зигмунд Фрейд уже в ходе создания психоанализа довольно хорошо представлял проблемы и ограничения медикалистской психиатрии [органицистская модель Крепелина – прим.авт.]. Ее ключевая проблема не в отсутствии хороших инструментов для исследования, а в том, что она ищет причины. В то время как человеческий мир, мир субъекта связан не только с причинами, но и смыслами.

 

Более того, Фрейд отнюдь не становится еще одним представителем гуманитарных наук [которые изучают смыслы через понимание – прим.авт.], его открытие действительно революционно – он обнаруживает промежуточную область: смыслы, которые перестали быть смыслами и работают как причины, и напротив, причины, которые вынужденно порождают смыслы, работающие в качестве защит, оправданий, и поэтому их никак не познать без разбора напластований смыслов. Бессознательное очень часто проявляет себя как что-то автоматическое и повторяющееся, но откуда берется то, что будет повторяться? Этим вопросом и задается Фрейд.

 

Свой подход Фрейд назвал метапсихология, т.к. с самого начала понимал и другую трудность. Существуют принципиальные ограничения нашего психического аппарата в деле познания самого себя. Любая модель в науке, в т.ч. в психологии, предполагает описание реальности «как она есть» пусть и с некоторой долей абстракций и идеализаций. Психоаналитические модели, описывающее устройство психики, изначально строятся на принципе «карта – это не сама территория».

 

Метапсихология Фрейда отдает себе отчет в том, что ее понятия являются аналитическими конструкциями, которые схватывают некоторые закономерности, но не идентичны реальному устройству психики. Поиск работающей структуры, создание карты или даже нескольких карт, а не схватывание объекта. Наука стремится разложить всё «по полочкам», но в нашей психике никаких заготовленных «полочек» нет. Психика остается вещью-в-себе, на функционирование которой лишь частично проливают свой свет как клиника психоанализа, так и современные нейронауки.

 

Именно поэтому первая и вторая топика Фрейда – это картография, облегчающая работу со структурами, а не метафизическая схема с самостоятельными сущностями. Нужно быть очень тугим на ухо, чтобы не услышать, как часто Фрейд намекает на то, что Эго – лишь некоторый комплекс, вычленимых защит и содержаний, но никак не самость или другая сущность.

Фрейд надеялся на признание психоанализа научным сообществом, и по этой причине прибегал к аналогиям с экономикой, гидравликой, археологией и др. науками. Но он всё больше убеждался в том, что этого не произойдет. Во-первых, из-за разницы подходов, а во-вторых, из-за того, что для ученых, сформировавшихся в парадигме науки XIX века, психоанализ неприемлем по личным причинам. Идеи психоанализа противоречили нарциссическим иллюзиям о власти разума над самим собой и природой. И в самом деле, то, с какой частотой ученые и философы науки нападали на психоанализ [на фоне множества других откровенно мракобесных теорий ХХ века – прим.авт.] свидетельствует об их явной предвзятости.

 

При этом обычно звучат два несочетающихся мнения о научном статусе психоанализа. Согласно первому свидетельства психоанализа непроверяемы объективными методиками, и потому его следует признать ненаучным и неэффективным. Меж тем к началу XXI века обнаружилось, что многие положения о превосходстве научных и формализованных методик оказались мифом. Какой бы объективной ни казалась та или иная методика, при пристальном взгляде легко увидеть, что она не отделима - от личности ее создавшей, ее выбравшей для работы и интерпретирующей ее результаты.

 

Считавшаяся эмпирически подкрепленной когнитивно-поведенческая терапия (КПТ) со временем дает очень слабые эффекты. Недавние исследования эффективности работы КПТ с депрессией показали, что в долгосрочной перспективе она не гарантирует даже минимального уровня защиты от рецидива. И напротив, длительная психоаналитическая терапия, критикуемая сциентистской частью психологии, показывает довольно высокую эффективность при ее глубоком изучении.

 

На эту тему в «Гардиан» в 2016 году выходит статья с ярким названием «Терапийные войны: месть Фрейда», которая вновь обращает клиницистов к актуальности психоанализа. Ирония только в том, что Фрейд никому не мстил: сложно назвать мстительным того, кто предостерегал вас от прыганья по граблям.

 

Второе мнение начинается с формального принятия достижений психоанализа, но лишь для того, чтобы тут же заявить о его устаревших подходах. Подобные заявления редко подкрепляются доказательствами или хотя бы рассуждениями на нетривиальный вопрос – кто собственно может принимать в науке такое решение, что устарело, а что нет? Более того, ни наука, ни культура не существуют в вакууме.

 

Как заметил французский мыслитель Поль Рикёр:

Так что современным ученым стоит быть скромнее, помня о том, что их самих как личностей и исследователей сформировала культура ХХ века, немыслимая без психоанализа.

Иногда в качестве примиряющего жеста используется следующая теоретическая уловка: мол, психоанализ – это скорее философия, ряд непроверяемых положений о человеке и мире, которые могут быть основой мировоззрения, других теорий и практик. Что ж, это весьма спорное утверждение, содержащее ряд передержек.

 

Более корректно было бы говорить о том, что философия в ХХ веке интересовалась как самим психоанализом [его наблюдениями, понятиями, социальными и личностными эффектами – прим.авт.], так и той сумеречной областью, которую открыл психоанализ.

 

Однако философия всегда будет принципиально отличаться от психоанализа в одном элементе: в отношении к истине. То, что выстраивается как аксиология философа, для психоаналитика – уловки обсессии. Или как заметит Ален Бадью, философы всегда стремятся к представленю о самостоятельности мысли, тем самым разрывая ее связь с вещью [и наслаждением – прим.авт.].

 

Философия тяготеет к возвышению ценности истины через универсализм, психоанализ занимается истиной частной. Более того, он по большей части интересуется этой истиной лишь для того, чтобы создать некоторое знание в субъекте, которое позволит принять эту истину. Поклонение истине психоанализ не интересует. Человек – это существо, которое появляется благодаря языку, но психоанализ обращен к той индивидуальной части психики, которая не может быть целиком выражена общими словами и привычным дискурсом.

 

Таким образом, если подвести итог, то стоит заметить следующее. Психоанализ – это поле знания, отличное от других [не наука, не философия, не суррогат религии – прим.авт.], возникающее из иного способа говорить и вопрошать (аналитический дискурс).

 

Для превью взяты работы Misi Szilagyi