«Около Кино»: «Ла-Ла Ленд» Дэмьена Шазелла. Создавая эстетику обыкновенного чуда

"Открытие года" – иначе и не скажешь про «Ла-Ла Ленд». Картина, покорившая сердца всех мечтателей и киноманов планеты. Благодаря таланту Дэмьена Шазелла умирающий жанр киномюзикла заиграл новыми красками. Concepture задается вопросом: благодаря чему молодому режиссеру удалось создать неповторимую эстетику и дать жанру второе дыхание?

Мало кто знает, что дебютом тогда еще совсем молодого Дэмьена была работа 2009 года «Гай и Мэдлин на скамейке в парке». Как ни удивительно, но у этой простецкой короткометражки очень много общего с «Ла-Ла Лендом»: начиная с персонажей и заканчивая некоторыми конкретными деталями. Подобное явление можно расценить как самокопирование, ведь и с другими работами, например, с тем же «Whiplash», у оскароносного мюзикла общего не меньше; а можно списать все на особенности режиссерского стиля. Лично я предпочитаю второе.

«Ла-Ла Лэнд» – всего лишь второй полнометражный фильм Дэмьена Шазелла, но режиссерский прогресс и профессионализм заметны с первых минут. Дэмьена, видимо, очень трогают музыкальная и любовная тематики, так они имеют место во всех его работах. В новой картине американца эти аспекты достигают апофеоза: музыка звучит отовсюду, а романтичная атмосфера становится предметом всеобщего восхищения. А восхищаться и вправду есть чем: в момент просмотра зритель буквально окунается в атмосферу молодой и буйной романтики с головой.

Однако же больше нашу редакцию интересует причины, а не следствия. Например, за счет чего же все-таки Шазеллу удается создать волшебную атмосферу и при этом не уйти в радикальный эскапизм? Или как «Ла-Ла Ленд» при явно романтической атмосфере сохраняет реализм? Разберем все по порядку.

Умеренный эскапизм

Мюзикл, вероятно, самый эскапистский жанр в кинематографе. Он начал процветать в самые неблагоприятные для демократической Америки времена маккартизма: конец 40-х и вплоть до 60-х. Это время характеризуется жесткими репрессиями против «антиамерикански настроенных». Для многих людей волшебные истории со множеством танцев, выполненные в сказочных декорациях, оказались лучшим способом убежать от политических и социальных проблем.

Успех и восхищение «Ла-Ла Лендом» сегодня могут быть связаны (возможно!) с новыми социальными потрясениями. Речь, конечно, идет об избрании Трампа и его радикальных решениях. Но исключительно политической обстановкой успех мюзикла можно было бы объяснить, выйди он только в США. Однако картина и по миру прокатилась с оглушительным успехом. Главная причина нашей редакцией видится в следующем – умеренный эскапизм. Как это понимать?

Если раньше мюзикл, как уже сказано, был для зрителя способом уйти от реальности, то теперь все с точностью до наоборот. Дэмьен, пользуясь жанровыми особенностями, доводит их не до Абсолюта, а наоборот, постоянно сглаживает, добавляя реализма и драматизма в сюжет. Да, фильм посвящается мечтателям, однако «бесстрашным мечтателям», готовым жертвовать чем-то ради своей мечты. Ведь именно это и приходится делать, следуя за ней.

Режиссер очень хорошо понимает современную ситуацию, в которой эскапистских практик хватает и так: телевидение, интернет, видеоигры и т.д. И он через жанр мюзикл пытается в яркой и доступной для современной аудитории эскапистской форме сообщить о Реальности, которой так не хватает. И, по всей видимости, ему это удалось.

Мозаика из времени

Несмотря на тот факт, что действия фильма явно происходит в неопределенном «сегодня», «Ла-Ла Ленд» полнится элементами разных эпох. Первое что бросается в глаза – заставка, стилизованная под opening времен золотой голливудской эпохи. После – шрифты, отсылающие к классическим фильмам конца 50-х начала 60-х. В завершении – декорации, буквально собранные из самых разных мюзиклов: «Поющие под дождем», «Бриолин», «Вестсайдская история», «Давайте потанцуем», «Театральный фургон», «Мулен Руж», «Забавная мордашка», «Бродвейская история».

При этом картина остается очень современной и не грешит ностальгической слезой по ушедшей эпохе. На лицо борьба двух времен. Все отсылки – это «переработанное и переосмысленное время», в котором пребывает не мир вокруг, а главные герои. Они стараются утвердить «мозаику времени» как форму своего права на бытие. Само собой, реальность оказывает сопротивление и требует компромиссов. Тем самым, Шазелл создает не волшебную, а жизнеутверждающую историю, в которой есть место горю и неудачам. Вывод – от реальности не убежишь, с ней надо считаться.

Правдоподобные персонажи

Эскапизм и романтика всегда предполагают гипертрофию в отношениях героев. Например, неизвестная певица и знаменитый актер из «Поющие под дождем» или же похожая ситуация в «Давайте потанцуем», где главный герой – неизвестный танцор, а его пассия – обласканная лучами славы танцовщица. Подобные истории с явной асимметрией в отношениях рождают утопические настроения по типу: «я все могу», «преград не существует», «мир прекрасен».

К тому же, классический герой мюзикла напоминает спектром своих психических состояний куклу-аниматроник. Он не переживает душевного кризиса, все проблемы сводятся к плохому настроению. Его предел – это грустная песня и непродолжительная, длиною в один музыкальный номер, «светлая печаль». В конце концов, классический герой ­– не центр и источник рассказа, а пустой сосуд, с которым мечтательному зрителю легко себя ассоциировать; еще одна красивая декорация.

Дэмьен Шазелл и эти жанровые лекала слегка видоизменяет под свои цели. Себастьян (Райан Гослинг) и Мия (Эмма Стоун) во всех смыслах равны друг другу. Оба персонажа одного возраста, принадлежат к одному социальному классу и, наконец, оба переживают кризис условных 25 лет.

Себастьян встречается зрителю зашедшим в карьерный тупик музыкантом, Мия – уставшей от вечных отказов начинающей актрисой. Зрителям явлены не гипертрофированные образы, а правдоподобные характеры. Герои прекрасно осознают свое положение, они вынуждены считаться с реальностью и как-то зарабатывать себе на хлеб. Тем не менее они остаются мечтателями, верными своим принципам. Вывод? Герои ­– не просто пустышки, а несущие авторский замысел сюжетные двигатели.  

История любви

Завершающим штрихом и без того прекрасного фильма становится финал, а точнее то, как режиссер снова отсылает зрителя к Реальности. Ни для кого не секрет, что в центре сюжета красивая и печальная история любви. Но даже этот сугубо романтичный элемент Шазелл использует чтобы еще раз подчеркнуть важные философские моменты. В конечной сцене Мия и Себастьян встречаются спустя пять лет (вроде бы пять); каждый из них добился чего хотел, но счастливы ли они?

Ответ дается намеком – перед зрителем проносится возможный «счастливый» исход, который Себастьян и Мия будто бы одновременно представляют в своих мечтах. Реши герои сохранить свои отношения, все было бы иначе: Мия не стала бы известной актрисой, а Себастьян не открыл бы джаз-бар; зато у них была бы крепкая и счастливая семья. И вновь вопрос: а было бы это лучшим финалом? Шазелл не дает однозначного ответа и понимающее молчание героев тому подтверждение. Они знают, любовь – это их жертва. Иначе никак.

Время перемен

Что можно сказать в качестве завершающих слов? В фильме много красивых, почти запредельно фантастических кадров, впрочем, важнее не их красота, а то чему они служат. Волшебный романтизм картины – это призыв не погрязать в рутине и не страдать от нее, а всеми силами утверждать право на собственную «мозаику времени».  

Так или иначе, эстетика «Ла-Ла Ленда» складывается не столько из прекрасной операторской работы и трудов декораторов со стилистами, сколько из вышеописанных и малоулавливаемых составляющих. И да, это вдохновляющие и определенно жизнеутверждающее кино, но далеко не глупое.

Как говорил Стив Джобс: «Хвала безумцам. Бунтарям. Смутьянам. Неудачникам. Тем, кто всегда некстати и невпопад. Тем, кто видит мир иначе. Они не соблюдают правила. Они смеются над устоями. Их можно цитировать, спорить с ними, прославлять или проклинать их. Но только игнорировать их – невозможно».

Несите перемены, друзья!