«Около Кино»: Три фильма – три этики. Нравственно-социальный подтекст работ Юрия Быкова

Во всех своих лентах Юрий Быков всегда поднимает и исследует социальную проблематику. На примере 3 его работ, а именно: кинофильма «Дурак», сериала «Метод» и кинофильма «Жить» – можно говорить о 3 этических моделях, которые режиссер использует, чтобы «проверить их на прочность». Concepture публикует статью, посвященную рассмотрению этих моделей. 

Герои перечисленных картин руководствуются каждый своей специфической системой морали. При этом все попадают, в общем-то, в одинаковое положение (сталкиваются с неприглядной стороной современной жизни, тривиальными социальными реалиями). По ходу фильма становится ясно, как именно работает мораль героев, насколько она релевантна вызовам времени, может ли она служить в качестве некоего рецепта, руководства или инструкции. Разберем каждую этическую модель и каждый фильм в отдельности.

Фильм «Дурак» – христианская этика самоотверженности

Ситуация, задающая динамику действия фильма, вполне узнаваема: провинциальный российский город; ветхое здание общежития, готовое вот-вот обрушиться на головы злополучным жильцам; тупоумные циничные чиновники, предпочитающие «закрыть глаза» на близящуюся аварию, потому что «сохранить места» для них важнее, чем спасти жизни; и молодой неравнодушный слесарь Дмитрий Никитин (он же главный герой, то есть, дурак).

Есть законы совести и есть законы жизни (ну, помните эту сакраментальную фразу «такова жизнь», или «не мы такие, жизнь такая»). Так вот большинство людей живут по законам жизни (оттого, кстати, и существует в языке такое большое количество оправдательных идиом), а главный герой фильма живет по законам совести, потому его все и кличут дураком. Он из тех, кто готов отдать последнюю рубашку незнакомцу, если увидит, что незнакомец нуждается в помощи. Он из тех, кто всегда поделиться с ближним, никогда не возьмет взятку – эдакий чистенький, почти непогрешимый идеалист. То есть, на самом деле, нормальный человек. Беда в том, что живет он среди ненормальных людей, среди рыл и рож, которые прозябают в непреходящей озлобленности, подозрительности и зависти к окружающим. Ничего не попишешь, в схватке количества с качеством, всегда побеждает количество. Поэтому толпа человекоподобных зверей оказывается гораздо сильнее одного единственного человека. Даже родная маменька ему говорит: «Дурак! Куда ты лезешь! Поди без тебя разберутся!».

Маменька в этом фильма олицетворяет позицию трусливого, уклоняющегося, и при этом вечно недовольного и жалующегося мещанства (в простонародье девиз этой позиции звучит так: «моя хата с краю»). Но маменька хотя бы последовательна в своем филистерстве, в отличие от отца, к которому как нельзя лучше подходит характеристика «ни рыба, ни мясо». Затюканный начальством и женой, тихо спивающийся, помалкивающий в тряпочку обыватель. Он и жене возразить толком не может, и сына нормально поддержать не в состоянии. Жена главного героя не лучше, она воплощает типичную квохчущую домохозяйку, озабоченную вопросами исключительно эгоистического плана (чтоб ребенок не болел, чтоб муж больше зарабатывал и т. д.). Но эта семейка смотрится куда симпатичнее в сравнении с показанными в фильме как есть чиновниками. Здесь уже никакой пейоративной лексики не хватит, чтобы описать этот ужас (проще посмотреть фильм). Последней каплей становится то, что и сами жители аварийного общежития предпочитают не замечать нависшей (в буквальном смысле) над их головами проблемы, вместо этого они преспокойно продолжают свои будничные дела, как то: бытовое насилие, бытовой алкоголизм и т. д. Конец фильма вполне предсказуем. Толпа нелюдей, которых человек пытается спасти, убивает своего спасителя. Ничего не напоминает?

Вывод Быкова однозначен: христианская этика недееспособна в решении насущных социальных проблем. Герой-идеалист настолько качественно инороден общей массе, что в ее глазах он выглядит дураком, которого всем хочется пришибить, чтобы зазря не беспокоил честной люд.

Сериал «Метод» – языческий принцип талиона

Иную этику исповедует товарищ Меглин, герой недавнего российского сериала «Метод». Сюжет прост: крутой чувак с выдающимися способностями ловит и мочит разных преступников. Этот начисто лишенный какой бы то ни было сентиментальности мужик действует исключительно в рамках необходимости. Надо бежать – убегает (и это не трусость, это здравомыслие), надо убить – убивает (и это не жестокость, это справедливость). Беззубому рафинированному либеральному поколению его «метод» может показаться чересчур негуманным. Но Меглин далек от садизма и прочих деструктивных психопаталогий. Он просто живет по закону талиона, сущность которого хорошо выражает словосочетание «око за око, зуб за зуб».

Этика Меглина – это этика язычника. Меглин уважает только силу, но не в примитивном физическом смысле, а в смысле силы убеждений, силы ума, чувств, намерений. Только тогда все по-настоящему. Именно эта дикая непосредственно-животная натура, предельно честная и трезвая как к себе, так и к окружающим пленяет молодую Есеню, порядком подуставшую от гламурных городских мальчиков. Центральная категория мировоззрения Меглина – это жизнь. Для того и нужна сила, чтобы выжить. Прав тот, кто жив. Отсюда и его избирательность. Некоторых он щадит, некоторых убивает, некоторых наказывает похуже смерти.

Языческая этика Меглина в отличие от христианской ситуативна. Действовать нужно по обстоятельствам, а не по совести. Христианская этика императивна, формальна. Независимо от ситуации необходимо проявлять милосердие и сострадание, помогать во что бы то ни стало, даже если помощь грозит помощнику гибелью. Языческая этика прагматична, содержательна. Она руководствуется критерием уместности (уместно ли помогать? Уместно ли проявлять сочувствие?). И в зависимости от ответа языческая этика предлагает различные варианты действия.

Лучше всего обозначить качественную разницу этических убеждений Никитина и Меглина в конкретных ситуациях. Например, Меглин, увидев, непроходимую косность и инертность жителей городка, в котором находится аварийное общежитие, оставил бы затею как-то помочь им, рассудив про себя так: «за что боролись, на то и напоролись», или «собакам собачья смерть». Либо же Меглин подумал и воспользовался более действенными средствами, чтобы повлиять на ход ситуации. Никитин просто бегал и кричал «караул, опасность, помогите». Меглин бы мог начать угрожать чиновникам, то есть, под угрозой смерти вынудил бы чиновников что-то предпринять. Или бы он поджег общежитие, чтобы вынудить людей покинуть аварийное здание. В любом случае Меглин бы не стал погибать, потому что жизнь для него самая главная ценность.

Релевантна ли этика язычества социальным проблемам современного мира? Отчасти да, отчасти нет. Дело в том, что жизнь по таким принципам требует определенного уровня силы самих людей. Но поскольку современный мир по большей части живет в условиях комфортабельной цивилизации, формат языческой этики не подходит ему по причине его слабости. Современный человек слишком слаб, чтобы отважиться на ту первобытную жесткость, которую практикует Меглин. Скорее Меглина обвинят в бессердечии, бездушии, бесчувственности, скажут, что так нельзя и упекут его в психушку.

Фильм «Жить» – цивилизационная этика потребления

И вновь ситуация, в которой разворачивается действие, понятна и узнаваема. Главный герой – обычный среднестатистический мужичок едет на охоту и случайно становится участником бандитских разборок. Поначалу он озвучивает общепринятые моральные суждения, осуждает бандита, который спасся с его помощью, брюзжит по поводу нравственного падения молодого поколения и т. д. Однако в конце фильма, реально попав в ситуацию выбора, когда на одной чаше весов собственная жизнь, а на другой – жизнь спасенного бандита, главный герой совершает обратное всему тому, что он говорил на протяжении всего фильма.

Картина в техническом и диалогическом плане выстроенная довольно безыскусно, тем не менее является редким примером сочетания емкого содержания и выразительной формы. Диалоги, которые ведут главный герой и бандит отражают их жизненные позиции и соответствующие ценностные ориентации. Заплывший реальным и идеологическим жиром при советской власти мужичок говорит на первый взгляд вроде бы правильные вещи, которые произносят учителя на линейках и классных часах, и с которыми большинство согласиться. Но его сугубо словесная мораль рушится о реальный опыт бандита, который артикулирует аксиологию общества потребления, с присущим ей гипериндивидуализмом и нигилизмом. Вкратце эта аксиология сводится к следующим положениям: бога я не видел, значит он не реален. А вот желания хорошо есть, крепко спать и красиво жить – реальны. И чтобы осуществить эти желания нужны большие бабки. А большие бабки честным трудом не заработаешь, вот и приходится вертеться, и преступать закон.

Несмотря на то, что эта внятная отповедь урезонивает мужичка, по его лицу видно, что он не согласен с бандитом и осуждает его мораль. К концу же фильма происходит ироническая обратная метаморфоза: бандит проникается симпатией к мужичку и пытается его спасти, рискуя своей жизнью, а мужичок ничтоже сумняшеся выстреливает в бандита в упор из ружья, потому что ему хочется жить. Злая ирония состоит в том, что одумавшийся бандит наверняка был огорошен разительной переменой безобидного мужичка.

Вывод Быкова вновь неутешителен: социум, как система основанная на солидарности и взаимодействии, обречен на раскол и распад, если общественная мораль будет основываться на цивилизационной этике потребления. Смысл этой этики более чем примитивен: нет ничего святого, есть только я и мои потребности (физиологические и социальные); каждый выживает как может.

Подводя итог, можно сказать следующее: социальная проблематика в фильмах Быкова поднимается одна и та же. Предлагаются разные варианты и способы ее решения, но ни один до конца не работает. Стоит задуматься, а какую еще этическую модель можно предложить в качестве альтернативы трем несостоявшимся версиям?  

Рекомендуем посмотреть:

1. Ю.Быков – «Начальник» (2009).

2. Ю.Быков – «Майор» (2013). 

3. А.Звягинцев – «Возвращение» (2003).