«Эротика текста»: Встреча с потусторонним. «Старуха» Даниила Хармса

«Старуха» Даниила Хармса  – одно из самых мистических произведений русской литературы XX века. Concepture публикует анализ повести, описывающей опыт выхода за пределы реальности.

На первый взгляд повесть «Старуха» предельно проста, однако внимательное чтение убеждает в обратном. Возможно, именно внешняя прозрачность повествования, тщательно скрывающая абсурд, делает повесть некой мистерией. Загадочный, мистический характер повести, ее многоплановость, необычный способ письма порождают множество вопросов, которые решаются исследователями с помощью самых различных подходов: интертекстуального, психологического, гротескного, религиозного, мифологического, биографического, социального, философского, аллегорического, метафикционального, иронического.

Очевидно, что события повести слабо связаны с реальной действительностью. Несмотря на обилие деталей повседневной жизни, мелких переживаний, основное действие повести разворачивается не в земном мире, а за его гранью – в мире ином. «Иной мир», соответственно архаической картине мироздания,  идентифицировался как бинарная оппозиция земному миру – мир «чужой», «другой»,  противоположный земному, т.е. мир мертвых. С этой точки зрения смерть человека означала не конец жизни, а только переход его в другой мир, где для него начиналась «новая жизнь». Этим объясняется сложная похоронная обрядность, «снаряжение» покойника в «дальнюю дорогу», на «житье вековечное».

Иначе говоря, по древним представлениям, граница между земным  и иным миром была проницаема. Проникновение того мира в этот, являющееся нормальным для носителя архаического сознания, оказывается таковым и для героя «Старухи».  С первых строчек герой сталкивается чем-то иным, получает опыт потустороннего общения.

«На  дворе стоит старуха и держит в руках стенные часы.

Я прохожу мимо старухи, останавливаюсь и спрашиваю ее: «Который час?»– Посмотрите, – говорит мне старуха.

Я смотрю и вижу, что на часах нет стрелок.

– Тут нет стрелок, – говорю я.

Старуха смотрит на циферблат и говорит мне:

– Сейчас без четверти три.

– Ах, так. Большое спасибо, – говорю я и ухожу».

Безусловно, часы без стрелок, символизирующие вечность, и становятся признаком перехода героя в иное пространство, где время остановилось или его вовсе не существует. Поэтому образ старухи, с которым связано большинство вопросов, имеет потусторонний характер. Как представитель инобытия она, видимо, обладает тайным знанием, так как способна ответить на вопрос героя.

Неожиданный приход старухи в квартиру героя так же свидетельствует о ее сверхъестественных способностях. Герой не в состоянии бороться с ее неземной силой и покорно выполняет приказы:

«– Закрой дверь и запри ее на ключ,  –  говорит мне старуха.

    Я закрываю и запираю дверь.

    – Встань на колени, – говорит старуха.

    И я становлюсь на колени». 

Инфернальный образ всемогущей старухи подталкивает нас к такой его интерпретации: в облике старухи героя посещает смерть («старуха с клюкой»). Кроме возраста на это указывает и намекающая на неумолимость конца фраза пришедшей старухи: «Вот я и пришла». Действительно, по поверьям славян, смерть и болезнь олицетворялись в образах демонических старух, которые предвещают кончину человека или же сами поражают его смертным ударом. Да и приказания старухи напоминают некий похоронный обряд, в результате которого герой принимает определенную позу и «умирает», теряя сознание.

Дальнейший сюжет, видимо, представляет собой загробное путешествие души героя. Переход границы миров объясняет и обмен ролями: старуха оказывается мертвой, а герой оживает. Народные представления о смерти как вылете души из тела и возможности ее самостоятельного существования подкрепляются, например, такими словами автора: «Я оглядываюсь и вижу себя в своей комнате, стоящего на коленях  посередине пола». Понятно, что герой приобретает какие-то новые, неземные качества, поскольку его сознание не локализуется в теле, а продолжает существовать отдельно от него.

Главная тема повести – тема смерти и воскресения – присутствует во многих фольклорных жанрах. Источником же ее, как правило, выступает обряд, в частности обряд инициации, присущий родовому строю. В центре сюжета «Старухи» находится, можно сказать, переосмысленный писателем обряд инициации, выражающийся в переходе героя на новый духовный уровень, обретении нового смысла, приобщении к чему-то высшему. Достигается это путем встречи с иным, с выходящим за рамки обыденной жизни. Мысль о вхождении героя «Старухи» в сферу инобытия подтверждается и характеристикой других персонажей повести. Иной мир, входящий в традиционную систему бинарных оппозиций, представляется как перевернутый двойник реального. Он имеет другую пространственно-временную организацию, другую логику, а его обитатели имеют странную, половинчатую внешность и язык, отличный от языка живых людей.

Финальной стадией инициации героя становится его решение «запрятать старуху в чемодан, отвезти ее за город и спустить в  болото». Духовное перерождение героя совершается в поезде, на котором он едет к болоту, чтобы спустить туда чемодан со старухой. Закономерно, что последняя фаза этой инициации сопровождается физическими мучениями: «В моем животе происходят ужасные схватки; тогда я стискиваю зубы, сжимаю кулаки и напрягаю ноги». Логически это, конечно, объясняется несварением желудка из-за съеденных героем несвежих сосисок. Однако этот чисто физиологический процесс очищения организма на самом деле является завуалированным описанием очищения души от всякого рода скверны. Не зря описание физической боли имеет какие-то гиперболизированные формы, она поражает не только живот героя, но и голову: «Но тут я вскакиваю и, забыв все вокруг, мелкими шажками бегу в уборную. Безумная волна качает и вертит мое сознание...».

На совершившееся возрождение героя указывает и пропажа чемодана с телом старухи. Покинув уборную, он обнаруживает, что чемодан и двое пассажиров вагона исчезли. Первое, о чем думает герой, это кража: «Да, разве можно тут сомневаться? Конечно, пока я был в уборной, чемодан украли. Это можно было предвидеть!». Однако исчезновение чемодана, безусловно, имеет мистический смысл. Возможно, именно в уборной герой выходит из сферы инобытия, выходит обновленным и возвращается в реальность. Старуха пропадает сама, так как духовный урок героя окончен, и он больше не нуждается в проводнике. Отныне он приобретает новый взгляд на жизнь.

Последние слова героя представляют собой акт общения с Богом посредством молитвы: «Я оглядываюсь. Никто меня не видит. Легкий трепет бежит по моей спине. Я низко склоняю голову и негромко говорю: «Во имя Отца и Сына и Святого Духа, ныне и присно и во веки веков. Аминь».

Молитва оказывается единственно возможной адекватной формой выразить опыт героя, побывавшего на границе жизни и смерти. Обращение к высшей сущности наиболее полно отражает результат соприкосновения героя с инобытием. Как посвящаемый член родового общества, научающийся повиновению старшим, рассказчик так же приходит к повиновению Богу, преклонению перед высшим порядком, недоступным человеческому разуму. 

Рекомендуем прочесть:

1. Ж.Ф.Жаккар  «Даниил Хармс и конец русского авангарда»;

2. В.Шубинский – «Даниил Хармс. Жизнь человека на ветру».