«Эротика Текста»: «Замок» и «Процесс» Франца Кафки. Читать или не читать?
Человек в футляре
Произведения Кафки удивительно актуальны в любую эпоху для людей крайне чувствительных к противоречиям социального существования. Нет нужды лезть в исторические изыскания об австро-венгерской канцелярщине, чтобы понять, что такое бюрократия и волокита с документами; достаточно встретиться с этим самому – сегодня и по любому вопросу. Кафка работал страховым агентом и считал свою работу абсурдной и бесполезной. Современный Кафка, вероятно, сидел бы в офисе на продажах, работал пропагандистским ботом или модератором Фейсбука. И на этом фоне разбор страховых несчастных случаев на производстве – верх осмысленной и социально полезной работы.
Как бы то ни было, Кафка страдал: от своей нелюбимой работы, с которой не решался уйти; от одиночества, несмотря на несколько помолвок; от деспотичного отца, сломавшего ему жизнь, хотя никто не мешал ему съехать от него подальше. Франца можно отнести к тому типу людей, который Чехов окрестил «человеком в футляре». С той лишь оговоркой, что Беликов – персонаж, нуждающийся в ограничении действительности в силу своей душевной мелкости, тогда как Кафке требовалась защитная оболочка из-за его сложности и ранимости. Собственно, именно вот эта (внутренняя) невозможность что-то сделать/изменить – которая со стороны даже не кажется серьезной проблемой – и становится главной чертой кафкианской атмосферы, пронизывающей его прозу.
В произведениях Кафки эта атмосфера достигается за счет радикального переосмысления традиционной романтической коллизии «необычный герой против мира/общества». Главный герой Кафки – Йозеф К, Грегор Замза, безымянный клерк – это человек необычный лишь в своей обычности. Его наилучшей иллюстрацией мог бы стать магриттовский человек в котелке с картины «Сын человеческий». Подобный персонаж идеально подходил для новых поколений – потерянных, безосновных, испытавших на себе первые эффекты массового общества.
На месте же антагониста у Кафки отнюдь не непонимающий его социум, а скорее абстрактный Большой Другой закона – причем закона одновременно и человеческого, и вселенского. Эта инстанция лишь отчасти представлена какими-то персонажами, каждый из которых оказывается весьма двусмысленным. В произведениях Кафки реальность настолько зыбка, что как только герой находит себе облеченного властью врага, с которым можно бороться, внезапно обнаруживается, что это бессильный и комичный неудачник, сам вынужденный подчиняться чему-то свыше.
Поэтому, пожалуй, самое главное открытие Кафки состоит в том, что никакая реальная борьба в этом мире невозможна. Во-первых, потому что невозможно победить Закон внутри себя, то есть избавиться от вины. Вина в мире Кафки изначальна, она возникает как эффект при первом же появлении инстанции Закона. По сути, сам человек является субъектом в той степени, насколько он задет виной.
А во-вторых, у самого Закона нет закона: нет никаких жестких правил, по которым можно было бы победить, переиграть Систему. Другой властвует в силу положения, а не по заслугам или разумным критериям – и не просто властвует, а еще и наслаждается. И это делает каждого соучастником, потому как какая-то толика наслаждения достается и исполнителям, и жертве. Это хорошо видно в целом ряде сцен «Процесса» и «Замка». Вероятно, поэтому и сам Кафка (в жизни), и его герои (в произведениях) так часто выбирают бездействие или неудачу.
«Замок» многие называют одним из главных произведений ХХ века. При этом «Замок» – это недописанный роман, который буквально обрывается на середине предложения. Так что вы никогда не узнаете, что же сказала мать Герстекера, и чем вообще закончилась «борьба» землемера К. Мы можем лишь довериться свидетельству Макса Брода, который утверждал, что, по замыслу Кафки, в финале Замок принимает землемера, но уже когда тот находится на пороге смерти. Последнее, ввиду явных параллелей с притчей из «Процесса», кажется правдоподобным.
Почему все-таки стоит прочесть «Замок» и «Процесс»?
1
Многое в литературе ХХ века будет просто непонятно без знания этих текстов. Проза Кафки – как и еще нескольких классиков модерна – это переломный момент в литературе. Реалистичные, но нереальные сюжеты, рассказанные сухим языком почти протокольных предложений, создали новую оптику, благодаря которой самые проницательные мыслители увидели нечто новое в эпохе и природе человека. Батай, Борхес, Камю, Беньямин, Бланшо, Набоков, Саррот, Жижек и многие другие обнаруживали в его текстах свои глубочайшие идеи (абсурдность мира, Иов-ситуации, экзистенциальный вакуум, насилие посредством текста, депсихологизацию прозы, образ Другого).
И в каком-то смысле Кафка шагнул дальше экспериментов модернистской литературы и сотворил миф. Его герои и сюжеты существуют вне времени, они не просто рассказывают или показывают нечто, они создают форму для выражения тех странных ощущений, которые мы уже привыкли называть его именем. Кафкианский абсурд, кафкианский бред, кафкианский ужас. Немногие даже великие писатели могут похвастаться вкладом в расширение вокабуляра страстей и переживаний.
2
Если вас так же, как и Кафку, часто посещают тревога, страх и непонимание перед Другим (авторитетом, отцом, законом, бюрократией), то не исключено, что чтение этих произведений позволит лучше понять всю сложность невротических отношений с этой фигурой. Как уже было замечено, Кафка очень проницателен в анализе Другого. Для него авторитет – невыносим, но без него мир обращается в хаос. При этом каждый авторитет и всесилен, и беспомощен (что особо хорошо видно в персонажах «Замка»). Сама же власть создается не наличием силы, достоинств, угрозами, а практически одним воображением подчиняющегося.
Кафка – один из первых авторов, столь четко и ясно ставящих вопрос об эмансипации одновременно и как насущный, и как глубоко проблематичный. Современным борцам и активистам, часто требующим от Другого (закона, общества, большинства и т. п.) каких-то прав, свобод и защиты, крайне полезно будет прочесть «Процесс» и «Замок» – чтобы задуматься о том, как возможно освободиться от внутреннего Другого, заставляющего страдать и самого субъекта, и его окружающих.
3
Безусловно, Кафка – один из ярких примеров литературы эскапизма. Всякий, кто разделяет с ним недоверие и страх перед миром, найдет у него близкие для себя строчки. Вполне сносным чтением его тексты окажутся и для того, кто устал от мира.
Ни одно из его произведений нельзя назвать автобиографичным, и все-таки именно себя настоящего он вложил в них. Кафка предпочитал жить в мире посредством письма, создавая нужную, выносимую дистанцию. Так, все его основные любовные отношения – это романы в письмах. И по сути, все его тексты – это своеобразные послания в бутылках далеким другим. Если вы хотите стать одним из таких «далеких адресатов» – эти книги для вас.
4
Как обычно не обойдемся без банальных констатаций: «классика» становится частью культурного кода, без знания которой сложно прочесть многие отсылки и пасхалки. Более того, книги Кафки относятся к тем произведениям, без чтения которых фактически невозможно нормально воспринимать экранизации или произведения, созданные по мотивам.
Меж тем по «Замку» сняты два отличных одноименных фильма: ранняя работа Алексея Балабанова (1994) и кинолента Михаэля Ханеке (1997). А по «Процессу» в 1962 Орсон Уэллс снял фильм с Энтони Перкинсом, а в 1993 году режиссер Дэвид Хью Джонс попытался повторить его успех фильмом с Кайлом Маклахленом и Энтони Хопкинсом. Всего же по этим двум книгам снято около десятка фильмов, в том числе анимационный – и это не говоря уж о музыкальных произведениях (вроде «Землемера» Василия К).
5
Если вы только начали свое вхождение в интеллектуальные, образованные круги (пусть даже с целью понаблюдать, а не прижиться и получить признание), то книги Кафки всё еще остаются мастридом всякого неофита. Более того, именно эмоциональная атмосфера этих книг позволит понять многие особенности аффективной жизни интеллигенции (к сожалению, в основном – грустные особенности). Ведь многие ощущают становление образованным как добровольное переселение в страну глупцов и слепцов, живущих в кафкианских декорациях.
«Процесс» часто воспринимается как архетипическая история отношений государственной власти и разумного человека. «Замок» же и вовсе демонстрирует буквально все коллизии существования интеллигентного человека среди простых людей и власть имущих. При всем упрощении подобных интерпретаций, искусственными их не назовешь. Если вам не чужд пафос трагедии образованного человека среди слепых и недалеких обывателей, то чтение Кафки вас не разочарует.
Почему все-таки не стоит читать «Замок» и «Процесс»?
1
Кафку традиционно относят к абсурдизму – к литературе, демонстрирующей глубочайшую бессмысленность и нелепость значительной части нашей жизни. Подобный ярлык на самом деле весьма сомнителен. Если вы хотите прочесть абсурдистское произведение, то сам прием настолько прост, что для этого не нужны столь сложные сюжеты. Посмотрите на книги Эжена Ионеско или Сэмюэля Беккета. И даже в эпиграфах Бориса Виана абсурда куда больше, чем у Кафки.
Чтение книг Кафки создает совершенно другое ощущение – это своего рода нарастающее чувство усталости и отвращения от мысли и текста. Художественные миры его произведений – это не абсурд, это скорее обнажение той неочевидной (часто дефектной) логики, которую мы видим в обыденной жизни. Так что если ваш интерес – литература абсурда, то лучше читайте народные сказки, ОБЭРИУтов или смотрите мемасики.
2
Есть версия, что никакого писателя Кафки не существовало вовсе. Всё его творчество от начала и до конца – фальсификация Макса Брода или даже целого кружка писателей. Реальный Кафка был знакомым Брода, чей образ и показался ему весьма удачным – нелюдимый, одинокий, депрессивный клерк, всю жизнь потративший на бессмысленную работу и бесконечные сомнения. Броду было удобно представить эти тексты после смерти Франца так, чтобы никто не усомнился в придуманной им «легенде» (согласно которой Макс должен был по завещанию Кафки уничтожить все его рукописи, но не смог сделать этого).
В пользу того, что Кафка был фейком, говорит и почти полное отсутствие публикаций при жизни, и сомнительность столь широкого культурного бэкграунда у чешского еврея из семьи торговца галантереей. Против этой версии говорят прежде всего его многочисленные письма, довольно литературные по стилю. Вероятно, если бы эта версия стала популярной и нашла своих исследователей, то мы бы узнали больше. Пока же для большинства Кафка – священная корова, как и любой классик.
3
От чтения подобного можно ведь и веру в мир и человечество потерять. Но если серьезно, то я бы не рекомендовал читать «Процесс» и «Замок» тем, кому в этот период жизни предстоит судьбоносное столкновение с законом и бюрократией в любом их обличии. К сожалению, немногие получат заряд бодрящего абсурда от чтения – большинству оно принесет пессимизм и опустившиеся руки. В самом деле, не стоит, ведь «больной не имеет права на пессимизм». И сетовать придется не только на малую осмысленность формальных процедур (которые, кстати, часто преодолеваются настойчивостью, добрым словом и верой в успех), но и на самого себя. Воображать себя Йозефом К. лучше в ситуациях, когда судебные и дисциплинарные процедуры напрямую вас не касаются.
4
На мой вкус, Кафка не был хорошим прозаиком, но у него был дар на грани гениальности по части афоризмов и кратких сентенций. Уж лучше читать их, а не мучить себя занудным «Замком». В его тетрадях ин-октаво и выдержках из писем можно обнаружить оригинального мыслителя с пророческими фразами. Например: «Один из инструментов зла – диалог». Подлинное значение этой фразы можно оценить только в нашу эпоху, когда многие буквально «поехали» на диалоге.
Удивительно точна и заметка о родителях: «Родители, ожидающие от своих детей благодарности (есть даже такие, которые её требуют), подобны ростовщикам: они охотно рискуют капиталом, лишь бы получить проценты».
Или вот еще: «Не понимаю, как вы вообще живете без депрессии. Чем занимаетесь. Хохочете целыми днями?». Рациональность, совершенно лишенная какой-либо рисовки и заставляющая Кафку наивно удивляться реальности, – вот что в нем интересно, а вовсе не длинные, скучные истории.
5
Кафка произвел сильнейшее впечатление на современников. Но здесь важно учитывать контекст эпохи: в то время претензии на разумное устройство мира и общества всё еще привычны людям (т. к. впитаны с системой образования, идущей из прогрессистского XIX века). Увы, сегодня произведения Кафки многим покажутся весьма посредственной попыткой создать эффект когнитивного диссонанса. Современный человек, особенно молодого поколения, уже со школы встречает в Сети столько примеров абсурдистского юмора, что на этом фоне страдания Йозефа К. покажутся учебником логики.
- Kavka
- Кафка – «говорящая фамилия», по-чешски kavka означает «галка». Ведущий оптовую торговлю отец Кафки заказал себе фирменные конверты, на которых в качестве эмблемы изображена галка со вздрагивающим хвостом. Этими конвертами пользовался и Франц, часто писавший письма.
- Клерк, отмеченный медалью
- Франц Кафка ненавидел свою работу, возможно, просто потому, что её хвалил отец. Однако на месте чиновника страхового общества он выполнял свою работу очень хорошо. В Чехии именно он первым предложил и внедрил жесткую каску для рабочих на промышленных предприятиях, за что был отмечен государственной медалью.
- Тайна завещания
- Кафка болел туберкулезом и знал о своей скорой смерти. Он завещал своим близким уничтожить его черновики. Его возлюбленная Дора Диамант действительно уничтожила большую часть рукописей, но Макс Брод и Милена Есенская решили нарушить последнюю волю умершего. Некоторые исследователи считают, что само завещание было завуалированной просьбой об обратном, так как столь стеснительный человек как Кафка не мог напрямую попросить других позаботиться о его литературном наследии.
- Символ Праги
- На протяжении всей жизни Кафка испытывал очень сложные чувства как к Родине, так и к родне. Он любил Прагу, но не выносил горожан, среди которых было много антисемитов (а после распада империи был не в почете и немецкий язык, который Франц предпочитал чешскому). Оставаясь в этом городе, Кафка мрачно шутил, что его героизм подобен героизму таракана, которого не могут вывести из ванной. Иронично, что после смерти Кафка стал одним из символов Праги.