2021

«Эротика Текста»: Истоки Средиземья Дж. Р. Р. Толкина. Боги, поэмы и драконы

Будучи первоклассным специалистом в области английской филологии, Джон Р. Р. Толкин с блеском использовал свою профессиональную эрудицию для создания собственного художественного мира. Concepture публикует перевод статьи, в которой ее автор Стивен Маттиас (Stephen Matthias) раскрывает, как из древнегерманской мифологии и поэзии родилось толкиновское Средиземье, а также некоторые ключевые персонажи «Хоббита» и «Властелина колец».
«Эротика Текста»: Истоки Средиземья Дж. Р. Р. Толкина. Боги, поэмы и драконы

Толкин и его легендариум

Помимо того, что Джон Р. Р. Толкин всемирно известен как создатель Средиземья, он также был выдающимся филологом, специализирующимся на англосаксонских языках и литературе. Его эссе под названием «“Беовульф”: чудовища и критики» считается поворотной точкой в интерпретации поэмы «Беовульф», а его собственный перевод этой старинной поэмы был опубликован посмертно всего несколько лет назад, в 2014 году.

Что до созданного Толкином легендариума вокруг «Хоббита» и «Властелина колец», то у него есть множество интерпретаций. Некоторые утверждают, что Война кольца – это аллегория Второй мировой войны, тогда как другие придерживаются мнения, что Фродо, носящий кольцо Всевластья, символизирует борьбу христианства с искушением грехом и властью.

Фродо и его искушение

Хотя эти точки зрения весьма интересны, цель этого эссе состоит не в отстаивании той или иной интерпретации, а в рассмотрении Северной и англо-саксонской литературы – в которой Толкин был крупнейшим экспертом – с целью синтезировать ее влияние на толкиновское Средиземье. Такая литература, создателем которой был Толкин, становится куда более понятной – и приносящей удовольствие – когда можно установить и проанализировать ее истоки.

О богах и карликах

Истоки Средиземья и многих из персонажей Толкина можно найти в древнескандинавской мифологии, в частности, в «Старшей Эдде», которая была написана Сэмундом Мудрым [такой гипотезы придерживаются некоторые специалисты, хотя научных подтверждений этому нет – прим. пер.]. Топоним «Средиземье» происходит от Мидгарда, древнескандинавского обобщенного названия для мира, населенного людьми. Согласно «Старшей Эдде», Мидгард был создан Одином. Впрочем, в первом предложении «Эдды» он упоминается не под этим именем, а как «Альфёдр», то есть «Всеотец».

Карта Средиземья

Подобным образом в первом предложении «Сильмариллиона» перед нами предстает Эру, «что в эльфийском языке зовется Илуватар». В прилагаемом к книге списке имен Илуватар определяется как «Отец Всего». Кроме того, любой поклонник «Хоббита» или вообще всех карликов Средиземья может обнаружить, что в первой секции «Старшей Эдды», где речь идет о сотворении мира, можно найти множество подобных имен:

«Мотсогнир старшим из племени карликов назван тогда был, а Дурин – вторым; карлики много из глины слепили подобий людских, как Дурин велел… Нии и Ниди… Бёмбур, Нори, Траин, Текк и Торин… Трор, Фили и Кили, Фундин…»

Особое внимание обращает на себя имя Торин, поскольку толкинисты знают, что это гном, который осмелился бросить вызов дракону Смаугу и вернуть в свое владение Одинокую Гору. Учитывая это, имя Торин ему всецело подходит; как указано в приложении к «Эдде» Сэмунда, имя Торин происходит от древнескандинавского существительного «thor», что значит «смелость», тогда как глагол «thora» значит «отваживаться».

Торин Дубощит в исполнении Ричарда Армитиджа

Помимо этого, в «Хоббите» Торин рассказывает о прибытии своего деда Трора к Одинокой Горе, заявляя, что он и его народ «принялись за нее [гору] всерьез: изрыли ее вдоль и поперек, расширили жилища и мастерские, и при этом, как я понимаю, нашли довольно много золота и массу драгоценных камней. Как бы там ни было, они баснословно разбогатели и прославились… То были счастливые дни, и даже у самых небогатых из нас водились свободные денежки».

Будучи королем Под Горой и основателем величия Эребора (наименование Одинокой Горы на эльфийском языке – прим. пер.), Трор тоже обладает говорящим именем, которое происходит от древнескандинавского глагола «throa», что значит «увеличивать, расширять». Без сомнения, Толкин блестяще разбирался в мифологии англосаксов, которую те позаимствовали у своих нордических предков.

Короли и Золотые залы

Чтобы не перенасыщать статью древнескандинавской мифологией, сместим акцент на старинную поэму «Беовульф», повествующей о престарелом датском короле, которому в борьбе со злобным возмутителем спокойствия Гренделем помогают благородные гаутские воины и его товарищи.

Бернард Хилл в образе короля Теодена

История, лежащая в основе «Беовульфа», сопоставима с побочной сюжетной линией «Двух крепостей», в которой Арагорн, Леголас и Гимли помогают королю Теодену вести войну против Сарумана. Прежде всего нужно отметить сходства между Арагорном и Беовульфом. И тот, и другой происходят из знатного рода, а также обладают большой силой. Когда Беовульф прибывает со своими соратниками к берегам короля Хродгара, он начинает свою речь так:

«Мы все от семени мужей гаутских, наш конунг – Хигелак, его дружина – мы. Воитель мудрый, всеземнознатный отец мой, Эггтеов, состарясь, умер, покинул землю, – тому немало минуло зим, – но имя славное доныне знаемо под этим небом… Молва разносит, – скажи, то правда ли? – что будто некая тварь неведомая тревожит Скильдинга, датчан ночами исчадье мрака, злобесный призрак, в набегах яростных губит и грабит. От всей души я хотел бы Хродгару помочь советом, дабы избавить его от бедствия, дабы вернулось благополучие в его державу…»

Здесь Беовульф в той или иной степени предоставляет свои рекомендации дозорным Хродгара, чтобы те допустили его в медовый зал, где восседает Хродгар.

В «Двух крепостях» Арагорна, в отличие от Беовульфа, встречают в королевстве Рохан с куда большим скепсисом. Так, Эомер, племянник Теодена, спрашивает: «По какому праву ты [Арагорн] охотишься на орков в наших степях?» Арагорн в ответ выкрикивает: «Я Арагорн, сын Араторна, и еще меня зовут Элессар, Камень Эльфов, Дунадан, наследник Исилдура Гондорского, сына Элендила». Оба наших героя – Беовульф и Арагорн – получают доступ к королям, раскрывая свое благородное происхождение.

То, что Арагорн известен также как Дунадан, важно, поскольку во вселенной Толкина дунаданы являются выходцами из Нуменора, исчезнувшего королевства, населенного людьми. Согласно Толкину, «дунаданов было намного меньше, чем младших людей, среди которых они жили и которыми правили, владея долгой жизнью, огромной властью и великой мудростью».

Сам Эомер выказывает восхищение тем, как быстро Арагорн сумел добраться до Рохана: «Сорок пять лиг прошли вы до того, как кончился четвертый день! Сильны потомки Элендила!» Очевидно, что Беовульф тоже обладает сверхчеловеческими способностями и силой, раз он может голыми руками смертельно ранить Гренделя, оторвав ему руку, а впоследствии прожить еще полвека в качестве короля гаутов, что является необычайно продолжительным царствованием даже в наше время.

Также стоит отметить сходства между двором Хродгара в Хеороте [медовый зал, служивших королевским дворцом – прим. пер.] и двором Теодена в Медусельде. В «Беовульфе» Хеорот был возведен самим Хродгаром: «Он же задумал данов подвигнуть на труд небывалый: хоромы строить, чертог для трапез, какого люди вовек не видывали… Дом возвышался, рогами увенчанный». Позже Беовульф со своим войском подошел к Хеороту: «и вдруг перед ними в холмах воссияла златослепящая кровля чертога, жилища Хродгара: под небом не было знатней хоромины, чем та, озарявшая окрестные земли».

Медусельд (кадр из фильма «Властелин колец: Две крепости», 2002)

Интересно, что это очень похоже на описание Медусельда Леголасом, когда он сам, Гэндальф, Арагорн и Гимли подошли к Эдорасу, столице Рохана: «венчает крепость круглая зеленая терраса с высоким дворцом. Кажется, он крыт золотом – так и сияет». Отрывок, где речь идет о «сиянии» почти целиком позаимствован из описания Хеорота.

Где ныне конь и конный?

Общие черты есть также между поэзией Медусельда и поэзией, созданной самими англосаксами. Показательный пример – полная ностальгии и тоски поэма «Скиталец», лирический герой которой – старый воин, тоскующий по дружбе, которая некогда связывала его с давно усопшими товарищами – самые трогательные строки произносит ближе к самому концу:

Где же тот конь и где же конник? Где исконный златодаритель?

Где веселье застолий? Где эти все хоромы? –

Увы, золоченая чаша! Увы, кольчужный ратник!

Увы, войсководы слава! То миновало время,

скрылось, как не бывало, за покровами ночи.

Почти наверняка эти стихи оказали влияние на роханскую элегию, посвященную Эорлу Юному, которую Арагорн поет, входя в Медусельд. Эта элегия проникнута таким же печальным настроением – более того, в ней почти в исходном виде заимствуются строки из «Скитальца»:

Где ныне конь и конный? Где рог его громкозвучащий?

Где его шлем и кольчуга, где лик его горделивый?

Где сладкозвучная арфа и костер, высоко горящий?

Где весна, и зрелое лето, и золотистая нива?

Отгремели горной грозою, отшумели степными ветрами,

Сгинули дни былые в закатной тени за холмами.

Конечно, Толкин расширил строки из «Скитальца» за счет детализации, в частности, «веселья застолий» и «хорóм», добавив такие образы, как поющий бард со сладкозвучной арфой и жар высоко горящего костра.

Пробуждение драконов

Наконец, еще один примечательный момент – параллелизм между драконом Смаугом в «Хоббите» и тем драконом, с которым сражается Беовульф в одноименной поэме. Во-первых, оба дракона, как и следовало ожидать, охраняют несметные сокровища, не вызывая хлопот до тех пор, пока их не потревожат.

В «Хоббите» Бильбо прокрадывается в логово Смауга через секретный вход, указанный на карте Трора. Бильбо мог бы проскользнуть мимо дракона незамеченным, если бы не прихватил с собой «большую чашу с двумя ручками, такую тяжелую, что еле поднял ее».

Дракон Смауг и Бильбо Бэггинс

Хотя Смауг не пробудился сразу, его сон оказался потревожен, поскольку «драконы не умеют найти применение своему богатству, зато, как правило, знают каждую вещь наперечет. Смауг не был исключением из правила… Он поднял голову и втянул воздух. И тут заметил, что исчезла чаша». Впоследствии Смауг выбирается из своего логова и начинает сеять разрушение как на Одинокой Горе, так и в Эсгароте.

Теперь вспомним дракона из «Беовульфа». На фоне того, как Беовульф стареет и без проблем правит королевством, появляется дракон:

«В те поры дракон, змей, исчадье тьмы, там явился, хранитель клада, скрытого в непреступных горах среди каменных круч, где дорога человеку заказана; лишь однажды к тем богатствам языческим некий смертный посмел проникнуть, и покуда уставший страж беспечно спал, вор успел золоченую чашу выкрасть, умыкнуть из сокровищницы драгоценный сосуд – вот начало злосчастья, вот причина людских печалей!»

Получается, что оба дракона выходят из спячки из-за одного маленького кубка, украденного пронырливым вором, у которого и в мыслях не было провоцировать разрушения, причиняемые чудищем. Сам Толкин в одном из своих эссе о «Беовульфе» утверждает, что дракон – это «воплощение злобы, жадности, жажды разрушения… и неразборчивой жестокости судьбы, не различающей добро и зло». Взятая вне контекста, эта характеристика вполне может быть приписана Смаугу, что почти с точностью отражается в словах Торина, который называет его «особенно жадным, сильным и отвратительным змеем».

Тогда как в германском обществе приобретение богатств и трофеев поощрялось, их тайное и эгоистичное хранение вызывало неодобрение и воспринималось как нечто бесчестное. Например, Хродгар – хоть он и является величайшим и богатейшим из своей династии – не хранит свои сокровища исключительно для себя самого. Напротив, в тексте значится, что «золотые дарил он кольца всем пирующим». Кроме того, его награждают титулами «кольцедарителя» и «дарителя сокровищ». Так, великодушие и щедрость считаются королевскими добродетелями, что отличает и Хродгара, и Беовульфа от их врага в облике дракона.

Заключение

Как уже было сказано, в произведениях Толкина наличествует большое влияние со стороны древней поэзии и культур, в которых он был столь эрудирован. Во многом как и «Беовульф», произведения Толкина выдержаны в эпическом стиле, обретшем новую форму – здесь герои пируют в великолепных залах, отмечая победу над врагами, будь то огнедышащие драконы или орды орков.

Кольцо Всевластья

Изучение таких этимологических и мифологических влияний важны и даже увлекательны, поскольку это углубляет понимание не только истоков такой литературы, как у Толкина, но и того, почему такая литература появилась. Сам Толкин хотел написать для Англии свою собственную мифологию, намеренно наделяя «Властелина колец» старинной и почти ностальгической атмосферой. Разве есть для этого лучший способ, чем обучение на классике и заимствования из нее?

Погружаясь и вслушиваясь в староанглийские поэмы и германскую мифологию, в которой он был таким знатоком, Толкин создал воображариум, воспроизводящий ключевые древние мотивы, но отличающийся оригинальным и выдающимся воплощением.

Оригинал

Рекомендуем:
  1. Англосаксонский эпос «Беовульф»
  2. Джон Р. Р. Толкин «Хроники Средиземья»
  3. Джон Р. Р. Толкин «Чудовища и критики, и другие статьи»