«Вехи»: Устаревшее будущее. Что такое ретрофутуризм?
Наверное, всякий, кто читал фантастику, однажды сталкивался с очень курьезными эпизодами – либо с совершенно нереалистичным, либо наоборот нелепым изобретением или явлением, которое подается как вещь будущего. Футурологическая литература конца XIX – середины XX вв. была полна летающих людей и городов, таблеток, утоляющих голод и портативных преобразователей природы, но вместе с тем там почти ни слова о компьютерах, средствах связи или аугментации человека.
Горизонт будущего во многом определен настоящим, поэтому граждане XXII века так часто носят пиджаки и шляпы, а также много курят и читают газеты. Кстати, подобные эстетические пересечения впоследствии станут важной частью самых разных таймпанков.
Иллюстрация Альбера Робида «Выход публики из оперы в 2000 году»
Футуризм XIX, да и почти всего ХХ века давно превратился в ретро, но на фоне серьезного кризиса всей научной фантастики сегодня – он многим интересен. Кому-то в качестве объекта ностальгии, кому-то в качестве «взгляда назад», чтобы увидеть то, как думали и о чем мечтали в прошлом. Поскольку прошлое порождает наше настоящее и будущее, то ретрофутуризм – не просто музейный экспонат. Это еще и пример того, как устроены типичные ошибки тех, кто моделируют будущее.
Первые шаги в будущее
Конечно, вплоть до 60-х гг. ХХ века практически вся научная фантастика и футуристические изображения – предельно наивны, просто потому что они не анализируют, а фантазируют. Люди этого периода еще верят в прогресс и разум, а все их прозрения (Жюль Верн, Луи Буссенар, Герберт Уэллс, Александр Беляев и др.) – всего лишь экстраполяции наличных технологий.
При этом в описании еще можно было придумать нечто совершенно новое, а вот в образах – почти невозможно. Это хорошо видно в рисунках Альбера Робида (Albert Robida) и Жана-Марка Коте (Jean-Marc Côté), которые хотя и предсказали ряд новшеств, но целиком на основе уже существующего (телеграф, аэроплан, пароход и т. д.).
Теперь эти картины – классика ретрофутуризма, воплощающая еще довольно оптимистичный взгляд на развитие технологий. То, что в конце XIX века казалось забавным – например, концепты новых видов войск и оружия – к 1914 году станет реальностью, для участников больше похожей на ад.
Альбер Робида начинал как карикатурист и иллюстратор, а в 80-е написал три романа о ХХ веке. За эти книги его по праву считают одним из отцов стимпанка (точнее: дизельпанка, т. к. для него важно электричество). Он буквально был заворожен той новой эрой, что сулил технический прогресс, однако, когда он с ним встретился (во время Первой мировой войны), то испытал тяжелейший кризис и прекратил творить.
Словно сошедшие с его рисунков огромные тяжеловооруженные линкоры, бои в воздухе, химическое оружие оказались не такими уж и интересными в жизни. Кстати, проницательный Робида в своем романе все-таки отважился подумать и над социальными изменениями будущего: он предсказал эмансипацию женщин, сексуальные свободы, «пробные браки» (гражданские браки), дорожные пробки, широкое распространение туризма.
Школьное образование будущего. Иллюстрация из серии «В 2000 году» Жана-Марка Коте
Жан-Марк Коте также был одним из визионеров конца XIX века, выпустившим в 1899 году серию иллюстраций под названием «В 2000 году». В его будущем существуют дистанционные конференции и видео-чаты, роботы-уборщики, подводные кафе, ускоренные инкубаторы, спасательные самолеты и молекулярная кухня. Эти изображения распространялись в виде открыток на Всемирной выставке 1900 года, а в 1986 году попали к Айзеку Азимову (он как раз писал книгу о ретрофутризме: «Дни будущего: видение 2000 года из XIX века»).
Кто победил в вашем будущем?
С появлением «больших идеологий» ХХ века футуристический дискурс постепенно был подчинен задачам построения реалистической утопии (доказывающей состоятельность идеологии настоящего). Цензура и самоцензура авторов в 30-е гг. уменьшит интерес к чисто технической составляющей, а на первый план выйдут вопросы социального устройства. Любому фантасту и футурологу теперь приходилось либо описывать связь будущего и настоящего слишком уклончиво, либо напрямую ответствовать – будут ли в его утопии стоять памятники Ленину или сохраняться товарно-денежные отношения.
Второй всплеск безудержного фантазирования о стремительно приближающемся будущем придется на 50-е годы – эпоху государства благоденствия. Советский союз тоже не отставал: в эти годы в журнале «Техника – молодежи» будут частенько появляться описания весьма специфических – и по дизайну, и по возможностям – устройств и строений. Авторы этого периода возьмут на вооружение новые открытия – радиация, генетика, новые источники энергии, роботы, космические технологии. И снова предложат яркие, но часто невразумительные образы будущего в рамках обывательских представлений (довольно далеких от науки или даже жизненной прагматики). Иногда эти предложения превосходят всякий здравый смысл, что хорошо заметно на иллюстрациях Артура Радебо (Arthur Radebaugh).
Так, он однажды предложил снегоочистную машину с огнеметами (в реальности используют реактивные двигатели, которые сдувают снег, ведь с водой и льдом будет гораздо больше проблем). В другой своей иллюстрации у него облучаемые гамма-лучами овощи будут вырастать размером с человека и больше (кстати, излучение действительно можно использовать для стимуляции роста и консервации).
Артур Радебо был довольно успешным не только иллюстратором, но и промышленным дизайнером в автоиндустрии. Он предлагал футуристичные дизайны машин, а также был одним из первых, кто начал экспериментировать с флуоресцентными красками. До сих пор многие дизайнеры вдохновляются его автомобильными концептами из журнала Motor.
Снегоуборочная машина будущего в представлении Артура Радебо
В его работах мы обнаруживаем мир, сочетающий в себе обеспеченность, комфорт и высокую степень контроля. Отвечая на запросы настоящего, Радебо придумал свою версию дистанционного обучения и высокоточной хирургии. Также у него можно найти автоматические транспорт и уборочные машины, климат-контроль, компьютерную навигацию, видеоконтроль дорог, удобные переводчики с любого языка.
И я думаю, что не стоит недооценивать эстетический потенциал этих работ: создатели американских комиксов и графических романов о будущем, равно как и иллюстраторы «Техника – молодежи», сделали нечто более важное в масштабах поколения. Они вдохновили ученых, инженеров, дизайнеров, которые по большому счету и сделали все, что им позволила их социальная ситуация.
Скромные итоги
Однако все подобные фантазии оказывались стрельбой наугад, а порой и вовсе заканчивались приходом пессимистического настроя в отношении развития общества. Все же стоит отметить, что даже с разочарованием в скором улучшении жизни за счет технологий люди ХХ века не отказывались от проектов глобальной переделки Земли.
Именно в этот период появятся идеи Атлантропы, внутреннего африканского моря, перекрытия Берингова пролива, обращения северных рек вспять и т. п. Правда, почему-то никто из прожектеров не задавался вопросом о том, откуда возьмется финансирование и политическая воля для реализации столь масштабных проектов, я уж не говорю про невозможность прогноза долгосрочных и системных последствий на уровне всей планеты.
Но что мы можем вынести отсюда, если действительно хотим, когда-нибудь терраформировать планеты или создать безопасный беспилотный транспорт?
Я думаю, прежде всего стоит отучиться от идеи, что мир развивается через открытия каких-то чудесных гениев или изобретателей. Рассмотрение технологий в полном отрыве от общества и его структуры – это нонсенс. Всегда стоит задавать себе вопрос: кто будет драйвером или тормозом внедрения этих технологий? Что она на самом деле поменяет, по кому ударит и какие откроет перспективы?
Например, большинству фантастов, похоже, так и не пришла в голову очевидная идея, что внедрение роботов – это серьезный удар по рабочим (коих в индустриальном обществе большинство). Хотя Азимов довольно прямо и честно написал об этом уже в 1964 году. Когда эта идея появится в киберпанке, она уже будет банальностью, которую испытали на себе предыдущие несколько поколений (все те, кто оказывался носителем устаревшей профессии или работником нерентабельного предприятия, которое проще закрыть или перевести в другую страну).
Мечта об освоении космоса
Очевидно нарастание пессимизма и в кинофантастике 70-80-х. Фильмы того периода не были расцветом творческой свободы, т. к. существовали еще серьезные ограничения – и технические, и идеологические. При этом основной акцент самых известных работ 70-х пришелся на проблему личности, а в некоторых случаях и вовсе на простой экшен (космооперы, затем бодрые постапо-боевички).
В таком нажиме отчетливо читается отказ от рефлексий на социальную тему: попытки рассуждать о другом устройстве общества и государства в то время (особенно в США) почти однозначно квалифицировались как социалистические, т.е. идеологически вредные. У фильмов 70-х, что у ряда современных, как только появляются драматические страдания героя, весь мир, его сложность и несправедливость мигом редуцируются до «идеального решения», «главного врага» или «спасительной любви».
Новое начало?
К рубежу XXI века ретрофутуризм становится не только архивом образов и идей, но и стилем. Как дизайнерский стиль он находит себе место как в дизайне предметов и интерьеров, так и в видеоиграх и кино. Причем его влияние оказывается столь ощутимым, что 50-е годы уже у многих ассоциируются скорее с их образами будущего, чем с реалиями.
Подобие современного «Скайпа» в фильме «2001: Космическая одиссея» (реж. Стэнли Кубрик, 1968)
Собственно, только в 80-х устоялся сам термин ретрофутуризм. И первоначально его связывали с немного старомодными технологиями вроде пневмопочты, ранних мониторов и телетайпов, а также с концептами 50-60-х годов (мода на космос). Именно в 50-60-е на смену острым силуэтам приходят обтекаемые, дутые и округлые формы, напоминающие детские рисунки ракет и космонавтов.
В этом смысле один из первых примеров ретрофутуристического стиля можно найти в антиутопии Терри Гиллиама – «Бразилия». Однако впоследствии понимание этого стиля расширилось до подражания любым образам из фантастики конца XIX – 60-х гг. ХХ века, включая комиксы, мультфильмы, романы про Бонда и предметный дизайн. В 90-2010-е в той или иной форме ретрофутуризм успел проявить себя и в моде, и в архитектуре, и в музыке.
Кадр из видеоигры «Fallout 3»
Одним из важных этапов в этом росте популярности сыграла серия игр «Fallout» (первая игра серии вышла в 1997 году), в которой находит свое яркое воплощение стиль атомпанка, сочетающий в себе ретрофутуристические дизайны и технологии будущего. Фаллаут и другие атомпанки не только повлияли на целое поколение молодых дизайнеров, но и оставил свой след в языке.
Например, выражения «ламповый», «теплая ламповость» – производные от базовой идеи, что одно из отличий атомпанка от современности – это электроника на лампах, а не транзисторах. Подобного рода сеттинг при качественной обработке дает уникальную атмосферу, именно поэтому в 2000-е годы огромное количество игроделов отваживаются на эксперименты со стимпанком, дизельпанком, разными гибридами визионерства прошлого и будущего.
Итог
Большинство трезвомыслящих людей понимают, что человечество не способно затормозить, а тем более вернуться к никогда не существовавшей гармонии с природой. Судьба людей – порождать все новые проблемы и искать решения для этих вызовов. Именно поэтому большинство прогнозов футурологов отдают каким-то странным оптимизмом. Но и в самом деле, предсказать и описать конец мира – не ахти какая интеллектуальная работа, к тому же наличие проблем не отменяет важности умения радоваться. Ретрофутризм умел быть серьезным и забавным одновременно.
Кадр из фильма «Теорема Зеро» (реж. Терри Гиллиам, 2013)
При этом многие признают, что главными проблемами ближайших десятилетий будут нехватка ресурсов, загрязнение среды, попытки приспособить лишних людей и реорганизовать систему образования и труда. Чтобы решить эти проблемы, одних технологий мало, что-то нужно менять и в сфере идей. Фантастика прошлого оказалась неспособна на это, однако в некоторых моментах она показала, как делать не надо. И ретрофутризм в его наиболее ценой части – это не программа к действию, а скорее эстетическое выражение того, что способно провоцировать мысль к поиску нестандартных решений.