«В сравнении»: Что такое идеал? Версии Канта и Гегеля.

Слово «идеал» в обыденном его употреблении ассоциируется с чем-то совершенным и безупречным. При этом мало кто способен назвать точные характеристики идеала и определить его строго. Concepture предлагает ознакомиться с попытками двух выдающихся философов, Канта и Гегеля, выполнить эту непростую задачу.

Идеал как отсутствие противоречий

Кант связывал наличие идеала с наличием внутренней цели. То есть, не имеют идеала как явления без цели (например, природа), так и явления, чья цель находится вне их самих (например, орудия труда). Согласно Канту, единственным из всех известных нам явлений, действующих по внутренней целесообразности, является человек. Отсюда следует определение человека Кантом как существа, способного к целеполагающей деятельности. Способность свободно ставить себе цель и достигать ее напрямую связана с разумом. Именно поэтому идеал отсутствуют и у животных, несмотря на то, что они также обладают внутренней целесообразностью. В них однако эта целесообразность осуществляется без сознания и воли, лишь инстинктивно.

Идеал, по Канту, есть представление об итоговом совершенстве отдельного человека и человеческого рода вообще. Таким образом, идеал основан на осознании того, что человек есть самоцель собственной деятельности, и ни в коем случае не средство для кого-то или для чего-то.

Признаком осуществления идеала Кант считает полное преодоление всех противоречий между человеком и обществом, всеобщим и единичным, целым и частью, интеллигибельным и эмпирическим, долгом и чувством.

Идеал как априорный принцип

Несмотря на то, что сам Кант полагал идеал теоретически пошагово реализуемым на пути прогресса, в действительности история показывала обратную картину, превращая таким образом идеал в кантовском понимании в некий недостижимый горизонт, который все время отодвигается в будущее по мере приближения к нему. Как отмечал Ильенков, «между каждой наличной, данной ступенью совершенствования человеческого рода и идеалом всегда лежит бесконечность – бесконечность эмпирического многообразия явлений в пространстве и времени».

Проблема невозможности преодоления противоречий (которая одновременно означала проблему невозможности осуществления идеала), привела Канта к формулированию его знаменитых антиномий, которые он анализирует в «Критике чистого разума» и в «Критике практического разума». По Канту, эти антиномии – своеобразные индикаторы вечной незавершенности познания и нравственной сферы, и потому ни теоретический, ни практический идеал невозможно дать в виде образа – в виде чувственно созерцаемой картины совершенного состояния. Кант пишет: «в науке это было бы претензией на изображение «вещи-в-себе», а в практическом разуме – на изображение Бога».

Поскольку ни «вещь-в-себе», ни Бога нельзя чувственно представить, их можно мыслить только как априорные формы познавательной и практической деятельности, то есть, как условия возможности науки и морали.

Учитывая неодолимость антиномий, Кант, в конце концов, решает проблему определения идеала, сводя последний к имматериальным постулатам. В теоретическом разуме идеал действует как постулат «запрета противоречия». В практическом разуме идеал действует как постулат «категорического императива». При этом Кант признает, что эти постулаты никогда не могут быть реализованы в реальной деятельности человека. Они действуют лишь как априорно принимаемые регулятивные принципы деятельности.

Однако помимо сферы познания и практики, разума и этики, Кант выделяют еще одну принципиальную область человеческой деятельности – искусство, то есть, сферу эстетики. И здесь-то, утверждает Кант, идеал может быть дан как непосредственно созерцаемый образ. Это становится возможным благодаря способности искусства соединять (примирять) всеобщее и единичное, должное и сущее, типичное и характеристичное. 

Идеал как единство противоречий

Но как известно, искусство в наименьшей степени способно определять вектор развития общества, по большей части являясь лишь отражением существующих нравов и умонастроений. Поэтому осознав созерцательную бессильность идеала в искусстве и безжизненную абстрактность категорического императива перед лицом эмпирических условий его осуществления, Гегель попытался найти иной путь решения проблемы теоретического обоснования идеала. И начал он с того, что дезавуировал кантовскую теорию «чистого разума», основанную на регулятивном запрете противоречия. По Канту, запрет противоречия – должное, а наличие необходимо возникающего противоречия – сущее. Гегель же подвергает критике кантовское обязательство неосуществимое должное почитать за непререкаемый закон.

По Гегелю, разумнее исходить из реальной (наличной) формы человеческой деятельности. Поэтому он разрушает оба постулата кантовской философии (запрет противоречия и категорический императив) с позиции историзма. История показывает, что вовсе не запрет противоречия был тем идеалом, к которому изначально стремилось человечество. Напротив, именно противоречие всегда было движущей силой развития. Поэтому формой и законом развития человека и общества Гегель называет само противоречие, а не его запрет.  Через категорию «противоречия» Гегель снимает кантовскую дуальность ноумена и феномена. Гегель понимает противоречие как имманентную форму постижения «вещи-в-себе».

Действительный идеал науки, по Гегелю, это понимание вещи в себе как единства противоположностей, как живого развивающегося процесса, снимающего силой противоречия все «конечные», зафиксированные свои состояния. Поэтому идеал в понимании Гегеля – это вечное, никогда не завершаемое обновление духовной культуры человечества, происходящее через выявление противоречия в составе наличной стадии знания и нравственности и через разрешение этого противоречия – в рождении новой стадии, в свою очередь чреватой противоречием и потому также подлежащей снятию.

Недостатки идеалистического понимания идеала

Внеся значительный вклад в развитие кантовской мысли, философия Гегеля, тем не менее, по преимуществу оставалась системой объективного идеализма, что накладывало неизбежные ограничения на понимание сущности идеала. Так, по Гегелю, идеал в его чистом виде представал перед человеком не в образах искусства и не в образе идеального общественного строя, а только в виде системы диалектически развивающихся категорий. Всё же остальное – искусство, политика, история, промышленность, словом, все то, что составляет предметное тело цивилизации, – есть только побочный продукт, издержки производства чистой логики, сами по себе не имеющие значения.

Другими словами, общество и природу Гегель выводил из мышления, а не наоборот, как это впоследствии сделал Маркс. Гегелевское утверждение о том, что в основе всего лежит Абсолютный Дух, понимаемый им как мыслящая саму себя субстанция, в сущности означало тождество онтологии и диалектической логики. Этот факт позволил позже Энгельсу иронично заметить, что и «овёс растёт по Гегелю». А Маркс прямо говорил, что «гегелевская диалектика стоит на голове, а надо поставить ее на ноги, чтобы вскрыть под мистической оболочкой рациональное зерно».

Основная линия мысли немецкой классической философии так или иначе восходит к традиции платонизма. Как писал Уайтхед: «вся история западноевропейской философии есть комментарий на полях Платона». У самого Платона идеал определяется как «универсальный, общезначимый образ (схема) всеобщей нормы той культуры, внутри которой просыпается к сознательной жизни отдельный для себя закон своей собственной жизнедеятельности».

Затруднение состоит в том, что Платон помещает этот универсальный образ (эйдос) в трансцендентное измерение, составляющее сверхприродный слой бытия, своего рода умный, интеллигибельный космос, который возвышается над космосом материальным и тем более над человеком и обществом как некий образец и одновременно цель развития. Доступ к этому миру эйдосов, то есть, к пространству идеала, по Платону, лежит исключительно в созерцании. То есть, в платонизме существование идеала предшествует существованию человека и общественной практики. Спустя столетия эту же схему воспроизвел Гегель, заменив неподвижный (статичный) мир эйдосов на динамическую деятельность Абсолютного Духа.

Идеал как форма человеческой деятельности

Впоследствии Ильенков, производя критическую ревизию платоновского понимания идеала, отмечал, что «идеал – это не только надкосмическая норма мироздания, это и норма бытовой человеческой культуры, и грамматически-синтаксическая норма языка, на котором человек говорит, и законы государства, в котором он родился, и нормы мышления о вещах окружающего его с детства мира».

Тем, кто прервал идеалистически-спекулятивную линию платоновской традиции был Маркс. У Маркса трактовка идеала обретает последовательно рассмотренные материалистические черты. Он помещает идеал в социальную онтологию и определяет его как продукт общественных отношений. Идеал, по Марксу, «это форма вещи, существующая вне этой вещи именно в деятельности человека как форма этой деятельности». Таков формальный аспект марксистского определения идеала. Если же говорить о его содержательной стороне, можно сказать, что идеалом Маркс считал всесторонне-гармоническое развитие свободной личности. 

У Маркса деятельность человека, взятая в имманентном ей социальном ключе, предшествует возникновению идеала, и потому идеал является лишь как форма продукта этой деятельности. Идеал, по Марксу, всегда отклоняется от абстрактно-всеобщего теоретического норматива. Потому что марксистское понимание идеала предполагает учет его отношения к действительному развитию общества, осуществимость идеала в его адекватности наличному состоянию социального развития.

Другими словами, отклонение реального идеала от теоретического норматива и есть единственно возможная форма и способ реализации всеобщего идеала. Это и есть сам идеал, скорректированный условиями места и времени, характером материала, в котором он осуществляется, особенностями личности и прочими факторами объективного исторически-относительного порядка. Такое отклонение ни в коем случае не означает отказ от идеала, признание его неосуществимости. Наоборот, только полный учет конкретных условий места и времени позволяет осуществить через деятельность теоретически выверенный идеал.

Таким образом, через социальную онтологию деятельности преодолевается «эфемерность» кантовско-гегелевского идеала, который у них остается неосуществимым благим намерением, разбивающимся при первом столкновении с несовершенной эмпирической реальностью.

Подводя итог, можно сказать, что сквозь призму деятельностного подхода, идеал, можно опредеелить как активную (деятельную) форму общественного сознания, организующую множество индивидуальных сознаний вокруг решения одной насущной проблемы (вызова времени, повестки дня и т.д.). 

Возможно вы не знали:

Антиномии – термин кантовской философии, обозначающий состояние раздвоенности чистого разума, а также противоречие его законов, равнодоказуемых положений.

«Вещь-в-себе» – одно из центральных понятий гносеологии, а затем и этики Канта. Данное понятие, обозначающее вещи как они существуют вне нас, сами по себе (в себе), в отличие от того, какими они являются «для нас».

Абсолютный Дух – в философской системе Гегеля заключительное звено развития духа, реализующее самосознание абсолютной идеи. Пройдя этапы субъективного духа и объективного духа, дух восходит к абсолютному знанию.

Рекомендуем прочесть:

1. Э. Ильенков – «Диалектика идеального».

2. Э. Ильенков – «Об идолах и идеалах».