Основные методы литературоведения

Статья №3: «Текст как система неявных знаков. Структурализм в литературоведении»

Статья №3: «Текст как система неявных знаков. Структурализм в литературоведении»

Что такое текст? Какова его структура? Жив ли автор? На эти вопросы отвечает такое направление в литературоведении как структурализм. Concepture публикует статью, посвященную этому направлению. 

Структурализм как методология исследования литературы возник в качестве противовеса догматическому литературоведению, которое в изучении текстов придавало основное значение психологическим факторам: личности автора, его субъективным настроениям в тот или иной момент жизни и т. д. Структурализм же претендовал на объективный анализ внутренней структуры произведения.Такая претензия обосновывалась исходными посылками, которые структурализм постулировал в качестве аксиом. Согласно структурализму, все культурные явления, к которым относится и литература, обладают не субстанциально-онтологической, а конвенционально-знаковой природой.

Каждая культурная реалия имеет свою структуру, которая понимается как отношение между частями предмета, и поскольку все структуры носят принципиально знаковый характер, из этого следует, что все культурные феномены имеют то или иное значение, которое может быть эксплицитным (явным) или имплицитным (неявным). С точки зрения структурализма, в мире культуры все имеет значение: одежда, мода, цвет, пища. Любой природный факт, будучи апроприированным (присвоенным) культурой, наделяется собственным специфическим значением, которое определяется системой социальных конвенций. Например, в одних странах каннибализм – это изуверство, в других – гастрономическая норма; на Западе убить жену за измену – преступление, на мусульманском Востоке — требование шариата.

Структуралисты экстраполируют функциональную модель языка на все социокультурное поле. Как и у всякого языка, у каждого общества, у каждой культуры есть своя «грамматика», в соответствии с правилами которой и функционирует любое явление, любая структура. Задача структуралиста состоит в выявлении неявных основополагающих конвенций, которые кроются за вещами и определяют способы прочтения знаков. Эти конвенции и есть то, что в структурализме называют «структурой». Некое имматериальное инвариантное начало, правила интерпретации и дешифрации знака.

То есть, структуралист стремиться встать на позицию вне системы, чтобы увидеть как она работает, потому что находясь внутри системы, невозможно рефлексировать ее основания, так как ее основания и есть условие рефлексии. Эта методологическая позиция относится ко всем культурным явлениям, но если говорить в частности о литературе, то литературовед-структуралист стремиться выйти из поля субъективных значений текста (из системы текста), занять по отношению к нему максимально объективную (невключенную) позицию и попытаться проанализировать в соответствии с какими «правилами» (конвенциями) был создан текст и как он встраивается и функционирует в актуальном семиотическом пространстве. В идеале структурный анализ должен выявить все «правила» и рассчитать все возможные комбинации и конфигурации значений, генерируемых в рамках этих «правил».

Так как единицами анализа структурализма являются неосознаваемые субъектами системы, он дезавуирует субъектность как таковую, трактуя мыслительные и речевые акты как следствия работы безличных социокультурных систем. Человек для структуралиста – это продукт, а не творец системы. Именно в рамках структурализма в литературоведении стало возможно говорить о «смерти автора». Структурализм отрицает идею литературы как миметической практики (имитация мира), и утверждает идею литературы как сознательного эксперимента с языковыми и культурными кодами. Поэтому в центре внимания структуралистских исследований, как правило, находятся авторы, которые в свое время считались маргиналами. Структуралист же объяснит их маргинальность как инновационный слом актуальных кодов, нарушение правил языковой игры. К таким маргинальным авторам обычно относят: де Сада, Кафку, Мазоха, Джойса, Пруста – словом, новаторов в любых областях, будь то сфера словоупотребления (неологизмы Джойса) или сфера психической нормы (легитимация жестокости де Сада).

Однако структуралистское исследование литературы не ограничивается исключительными феноменами. Имеет место и кропотливое изучение повседневности, анализ кодов целых эпох или кодов, создаваемых предшествующими литературными традициями, в контексте которых тексты только и приобретают свое значение. Вспомним, например, изыскания Лотмана, посвященные быту и нраву русских дворян 19 века, в свете которых становится возможным более полно понять Карамзина и Пушкина. Или работы Барта, посвященные Бальзаку, которые дают ключ к пониманию эпохи получше некоторых исторических трактатов.

Некоторые положения и идеи структурализма (в его французской редакции) пересекаются с исследованиями школы русского формализма (ОПОЯЗ). Однако, несмотря на некоторое сходство и параллели, эти стратегии все же не тождественны друг другу. Чтобы убедиться в этом достаточно сравнить статью Эйхенбаума «Как сделана «Шинель» Гоголя» и «Нулевую степень письма» Барта.

Рекомендуем прочесть:

1. Р. Барт – «Введение в структурный анализ повествовательных текстов». 

2. Ю. Лотман – «Структура художественного текста».

3. У. Эко – «отсутствующая структура».