«Теории»: Как работает наша идентичность? Взгляд Витторио Хесле

Пространство, время и сознание

Идентичность бывает разная: социальная, личностная, языковая, культурная… Перечислять можно долго. Логически суть идентичности в каждом конкретном случае сводится к простой формуле – субъект отождествляет себя с конкретными признаками той или иной группы. Например, я хожу в качалку и увлекаюсь каким-то видом спорта, скажем керлингом, – это свойственно всем «спортсменам», значит – я спортсмен. 

Также идентичности, как и любому психическому феномену, свойственна особая диалектика. Суть этой диалектики можно сформулировать вот в такой довольно условной последовательности: Идентичность формируется – переживает кризис – переосмысляется субъектом – закрепляется/отвергается его сознанием. Впрочем, я забегаю вперед.

Как вы уже догадались сегодня мы взглянем на проблему с позиции философа. Витторио Хесле уходит немного в другую плоскость. Он рассматривает феномен идентичности не с психологической или социологической позиции, а с философской. И для начала он постулирует жизненно важную для его концепции дихотомию. По мнению философа, идентичность делится на два вида: формальную и реальную.

«Превращение времени во внутренний фактор жизни организма мы называем старением; здесь мы имеем наметки более общей метафизической гипотезы, согласно которой онтологические уровни реальности различаются в зависимости от их отношения ко времени. Окончательная победа смерти делает необходимым воспроизводство, которое может рассматриваться как синтез разрушения и сохранения».

Формальная идентичность присуща всем объектам без исключения, в том числе абстрактным, например, языковым понятиям. К тому же, она может служить основанием любой теоретизации об этих объектах. Реальная идентичность присуща только эмпирическим объектам и напрямую зависит от их онтологического статуса, считает философ.

Проще говоря, каждый конкретный объект идентичен самому себе по-разному. Попахивает довольно условной метафизикой в стиле Канта – «вещь сама в себе», ну и все сопутствующее. Но, проблему решает оперативное вмешательство еще одной действующей силы – времени [читай цитату выше]. Так что все в порядке. Суть «реальной» идентичности заключается в сохранении объектом своей формы во времени.

Впрочем, это довольно общее положение. Нас же интересует нечто более сложное, чем целостность условного камня или одноклеточного, правда? Нас интересует человек и то, как решается проблема идентичности разумного существа? Ну, первое, что нужно учитывать, это взаимосвязь сознания и тела или, как ее еще называют, психофизиологическую проблему.

Тело и дух – одно зло из двух

По-моему, уже очевидно какой тезис сейчас будет выдвинут, не так ли? Нельзя сводить идентичность человека ни к телесности, ни к сознательности, хотя, безусловно, оба фактора важны. Довольно очевидный тезис. Но, все же, давайте расшифруем «очевидное». Мы существа органические и не удивительно, что чуть ли не самым важным условием самоидентичности является тело. Спасибо матушке-природе за то, что неизменность тела или, точнее, его слабая изменчивость сильно упрощает процесс узнавания.

К тому же, тело отвечает за нашу способность идентифицировать себя в пространстве. Хесле называет это «последовательностью». Правда есть несколько нюансов. Неизменность тела, безусловно, важный фактор, влияющий на идентичность, но не абсолютный. Например, люди, впавшие в кому, сохраняют неизменность тела, но явно уже не идентичны самим себе. То же самое работает и в обратном направлении: инвалиды продолжают осознавать себя, несмотря на физическую неполноценность.

«Пожалуй, можно сказать, что человеческие существа соединяют в себе формальную и реальную идентичность: реальная идентичность их сознания предполагает, как один из факторов, последовательность [последовательность мыслительных актов – прим.ред.], последняя же предполагает формальную идентичность объектов сознания».

Из этого следует простой вывод – сознание играет в процессе идентификации не меньшую роль, чем тело. Оно отвечает за нашу способность идентифицировать себя во времени и самом себе. Это Хесле назвал «соответствием». Очень важным аспектом сего подпроцесса идентификации является память. Именно память позволяет человеку сохранять «соответствие» самому себе во времени. Хотя опять с оговоркой: человек может потерять память, но остальные будут идентифицировать в нем знакомые поведенческие черты. То есть, память не обязательное условие идентичности.

Но существеннее, видимо, другое – способность сознания «разделять и властвовать». Расшифровываем: Хесле полагает, что для рефлексивного сознания важны даже не отдельные его функции, будь то память, восприятие или способность чувствовать, а кантианское «синтетическое единство апперцепций».

Суть вышесказанного сводится к простой формуле – к абсолютно каждой своей мысли абсолютно каждый [не страдающий шизофренией] человек может добавить вводную конструкцию «именно я думаю, что…». Ну, скажем, вы почувствовали запах сигаретного дыма, и, соответственно, подумали – «в подъезде кто-то курит», что равносильно аналогичному мыслительному акту – «именно я думаю, что в подъезде кто-то курит».

«С одной стороны, именно «я» приписывает самость себе, а не другому «я»; в этом смысле «я» является исключающим принципом. С другой стороны, эта формальная функция свойственна всем «я»; их различие определяется различием между самостями, которые, следовательно, могут определять также способы, какими единичные «я» выполняют свою функцию». 

Проще говоря, именно синтетическое единство апперцепций, если верить Хесле и Канту, позволяет человеку сохранять идентичность таким образом, что он не начинает думать в момент, когда чует запах сигаретного дыма, будто это курит он, а не кто-то другой. Мы четко осознаем некоторое действие, событие, явление как внешнее по отношению к нам.

Я, Я, Я тоже...

Не впадать в шизофазическое состояние каждый раз, когда кто-то курит в подъезде, конечно, замечательная «супер-способность», но до сих пор не особо понятно, что на деле представляет из себя «соответственная» идентичность. Кто кому или что чему должно соответствовать и причем тутединство… тех самых апперцепций? Так вот, все очень и очень просто. В процессе сознательной самоидентификации участвует две структуры я-«субъект» (I) и я-«объект» (Self). По-русски – «Я» и «Самость». Вру, все очень сложно. Потому, что непонятно, какая из двух структур отвечает за принцип и процесс индивидуации [читайте цитату выше].

Витторио Хесле дает следующие, довольно условные, определения данным структурам сознания: «Я» – наблюдающее начало, «Самость» – наблюдаемое. И снова с тысячей поправок и оговорок. К примеру, «Я» может не только наблюдать за «Самостью», но и за тем как оно наблюдает за ней. Одним словом, опять ничего конкретного. Сложно.

«Однако «я» может также наблюдать за своей склонностью наблюдать,- и в этом случае то, что сначала было «я», становится самостью. И «я» может также отождествиться с самостью,- то, что сначала было самостью, становится «я». Проблема идентичности, в любом случае, является проблемой отождествления, идентификации «я» и самости».

Однако, давайте все-таки не растекаться мыслью по Хесле и представим, что условное разделение, совсем не условное. Что тогда? Тогда нужно понять какие из структур «Самости» важны для «Я». Вот, собственно, и они:

●     Чувства, затрагивающие отдельные части тела;

●     Чувства, относящиеся к телу в целом;

●     Чувства, захватывающие душу;

●     Интеллектуальные чувства

Нехитрая и довольно понятная классификация. Логично, что наличие некоторой диалектической взаимосвязи между двумя началами и иерархии «самостного» содержания порождает определенную аксиологическую базу. Общую для конкретного социума, иначе: конфликты-войны-нищета-разруха-упадок… ну, вы поняли.

А значит, помимо индивидуальной идентичности есть еще и коллективная. Она возникает в процессе взаимоотношения субъекта и социальных институтов или институтов друг с другом, или же социальных групп друг с другом. В общем, термин «коллективная» говорит сам за себя. Ну и понятно, что в бурлящем котле из идентичностей всех мастей конкретный человек рано или поздно начинает переживать кризис. О чем мы поговорим ниже.

Хотели поидентичнее, а получилось...

Раз наша идентичность складывается из нескольких факторов, то логичным будет предположить, что и причин, вызывающих кризис оной, тоже несколько. По штуке на каждый фактор. Одной из причин кризиса может стать неспособность идентифицировать себя со своим телом. Например, вновь возникающие физиологические функции, скажем в период полового созревания, могут явиться причиной резкого разрыва между описательным и нормативным образом себя.

То же самое может произойти и вследствие активного вытеснения прошлого. В силу того, что наша память является важной частью "Самости" постоянное вытеснение нежелательных воспоминаний затрудняет идентификацию Я с Самостью и приводит к закономерному кризису. Также в копилку причин идут нежелание признавать временную природу сознания, конфликт между нормативным образом «Я» и описательным, конфликт между «Я» индивидуальным и «Я» социальным и, наконец, отрицание факта наличия каких-либо моральных норм.

«Научиться интуитивно постигать оптимальную меру, раскрывать и в то же время контролировать свои таланты чрезвычайно важно для идентификации «я» с самостью. Однако даже достижение золотой середины может привести к кризису идентичности: «я» может прийти к выводу, что развитие самости закончено и дальнейшая жизнь более не имеет смысла».

Ну а раз есть кризис индивидуальной идентичности, разумеется, «где-то» должен быть и коллективный кризис, верно? Верно, где-то он есть и причины у него практически аналогичные: отрицание символов, распад коллективной памяти, представленной традициями, а также утрата веры в общее будущее, дисгармония между описательным и нормативным образами себя, прерывность в истории, несоответствие между представлением культуры о самой себе и ее образами в других культурах, наконец, чувство неполноценности относительно более совершенной культуры.

К тому же не стоит забывать о взаимовлиянии коллективных факторов и индивидуальных. Борьба социальных институтов за лояльность индивидов ввергает последних в состояние неопределенности, запутавшиеся в себе индивиды приводят к социальному дисбалансу и коллективному кризису.  В общем, порочный круг.

И где тут выход?

Последним, так сказать, завершающим штрихом последовательного и основательного изложения проблемы Витторио Хесле становится обозначение путей выхода из кризиса. Именно обозначение, никаких схем или подробных разъяснений философ не дает, что очень радует.

Итак, допустим случился кризис: ты весь такой подавленный и ценностно дезориентированный, не знаешь, что делать, куда идти и где искать новые аксиологические ориентиры. Ну, во-первых, Хесле предлагает не «беситься» и спокойно подумать. Во-вторых, прийти к утешительному выводу – моя «Самость» не такая уж и плохая, а значит «Мне» [читать «Я»] не стоит тупо ее отрицать и ненавидеть. Замечательно, отправная точка есть. Что дальше?

Дальше нужно «успешное завершение поиска положительных всеобщих норм». К превеликому сожалению, Хесле толком не объясняет, что значит сей странный тезис. Однако, философ дает две очень важные предпосылки, из которых можно сделать определенные выводы. Суть одной заключается в дистанцировании от традиционных ценностей, а другой – в их признании и способности распознавать естественные и безусловные авторитеты. Противоречиво, но отвечает духу классической диалектики, которая явно играет важную роль в личной онтологии Витторио Хесле. 

«Дабы построить новую идентичность, «я» должно избежать соблазна того, что можно назвать отрицательной идентичностью. Я имею в виду идентичность, которая определяет себя посредством отрицания своих прежних ориентаций». 

В конце концов, требуется примириться со своим прошлым и перестать отрицать его – это станет хорошим толчком для понимания «порождающего принципа собственного развития». Иначе говоря, в процессе рефлексии своего прошлого субъект начнет осознавать причинно-следственные связи и диалектику в стиле «ошибки – двигатель прогресса».

Подкрепив сию диалектику телеологическим переосмыслением ошибок прошлого и дополнив гремучий рефлексивный коктейль попыткам понять свое место «в космосе других субъектов», есть шанс, что у субъекта таки получиться преодолеть кризис. Впрочем, как отмечает сам философ – «человек, лишенный ... творческой жилки, вряд ли преодолеет кризис идентичности». Поэтому – больше креатива. Вру, никакого креатива – выхода нет.