«Прибытие»: Ответ плохому кинематографу

Безвкусное «Arrival»

«Прибытие» ­– фильм, который покорил мое глазное яблоко с первых трейлеров и кадров. Практически математическая красота и свойственный Вильневу «transcendental landscape» не могут не завораживать. Денис один из немногих современных режиссеров, обладающих уникальным почерком, который узнается всегда и везде. И в «Прибытии» его режиссерский стиль доведен до совершенства; определенно, эта картина – лучшее творение в его карьере. Даже «Враг» не идет ни в какое сравнение.

У научно-фантастического шедевра Вильнева был трудный производственный период. Во-первых, он не сразу возглавил проект и некоторое время, еще до начала съемок, режиссером числился Ник Матье, но это как раз нормально. Во-вторых, у проекта были небольшие проблемы со зрительскими фокус-группами, по результатам проведения которых было решено сменить оригинальное название «Story of your life» на безвкусное «Arrival». Оказалось, людям трудно воспринимать сложные и длинные заголовки, и многие просто не улавливали логической связи между сюжетом и оригинальным названием. В конечном счете, производственные перипетии слабо отразились на качестве постановки, и фильм получился прекрасный.

Снято «Прибытие» по мотивам повести современного американского фантаста Теда Чана под названием «История твоей жизни». Как и рассказ, картина Вильнева получилась многослойной и технически сложной. Двухчастный нарратив не дает соскучиться и держит в напряжении до самого конца, а прекрасная операторская работа подкрепляет литературную сторону истории визуальной составляющей. И все же – сюжет и повествование.

История твоего контакта

Луиза Бэнкс – доктор лингвистики, недавно потерявшая единственную дочь, ведет размеренный образ жизни. Она живет в просторном, но пустом доме, где вынуждена сосуществовать со своей меланхолией, вызванной потерей ребенка. Единственное, что отвлекает героиню – это работа в университете, где ей на время занятий удается забыть о страшной трагедии. В один прекрасный день меланхоличное бытие доктора Бэнкс дает поворот на 180 градусов. Во время лекции студенты просят Луизу включить телевизор, и выясняется, что по всей Земле в этот самый момент происходит первый в истории человечества контакт с внеземной цивилизацией.

Несколько часов спустя Луизу навещают военные, которые предлагают ей сначала проинтерпретировать запись с «речью» пришельцев, а затем стать одним из специалистов в военно-полевом лагере, организованном на месте «высадки» инопланетян. После небольшого конфликта интересов Луизу все-таки включают в штаб специалистов.

По пути в лагерь героиня знакомится со своим будущим напарником по имени Иан Доннелли – доктором наук по прикладной физике. А вот с момента прибытия в лагерь начинается повествовательный круговорот времен и смыслов, на котором собственно и строится фильм. Поэтому дальнейшие подробности уместнее будет опустить.

На деле сюжет фильма слегка отличается от сюжета рассказа, хотя завязка и общая канва, как уже очевидно, схожи. Атмосфере и смысловой стороне произведения это никак не вредит, но, к сожалению, не обошлось без ряда киноштампов и некоторых незначительных глупостей.

Также кто-то может сказать, что фильму не хватило «научности» и «философичности» рассказа, воплощенной Тедом Чаном в диалогах и описаниях. Этот кто-то ошибается. Не стоит путать кинематограф и литературу. Все, что в рассказе проговорено или описано, в «Прибытии» визуализировано. Режиссерский гений Вильнева мастерски передает дух научного исследования через ненавязчивые кинообразы и детали, которые еще нужно суметь уловить и осознать.

С точки зрения вечности

О чем «Прибытие»? Как ни странно, совсем не о пришельцах. Гипотеза Сепира-Уорфа только повод рассказать совсем о другой проблеме. О трудной проблеме нашего сознания, как сейчас выразился бы Дэвид Чалмерс. Скорее даже так: «Прибытие» рассказывает о том, что случается, если кто-то осознает ограниченность господствующей мыслительной парадигмы и как меняется психика человека, обретшего возможность смотреть с точки зрения вечности.

Так уж получилось, что человечество – вид рефлексирующий, и наша рефлексия зачастую базируется на возможности сравнить Себя с «Другим». Получается, что фигура «Другого» служит чем-то вроде «отражающей поверхности», вскрывающей наши «фигуры и складки». В искусстве специально конструируемый автором образ Другого помогает выразить идею и упростить для реципирующего процесс саморефлексии.

Вильнев вслед за Чаном находит «отражающую поверхность» в контакте с высокоразвитой цивилизацией. Однако контакт бывает разным: враждебным, миссионерским, колонизаторским, случайным. Каждый из подходов к изображению «контакта» не что иное, как художественный способ отразить «человеческое, слишком человеческое». Проще говоря, на фоне пришельцев того или иного типа ярче выступают качества человечества как вида: агрессивность, глупость, стремление к накопительству, эгоистичность, нравственность, жертвенность и т.д.

В «Прибытии» дело обстоит иначе. Встреча с внеземным разумом радикально отличается от уже приевшихся тропов и киноштампов. Она трансцендентальна по определению. Что это значит? Смотрящий да не увидит. Обычно режиссер дает повод каким-то образом расценить и примерить на себя опыт «Другого». Так сказать, понять, почему пришелец злой, добрый или высокоразвитый. Их планета сгорела, и «Они» стали колонизаторами. В их мире с самого начала были другие условия и потому «Они» – высокоразвитая цивилизация без насилия и войн. Всегда есть объяснение «почему».

Денис же до самого последнего кадра держит зрителя за пределами идентификационных механизмов, лежащих в основании любого понимания. Гептоподы абсолютно не похожи на нас, их технологии и способ общения не имеют ничего общего с земными, по крайней мере, общего так мало, что идентифицировать себя с ними представляется невозможным.

Для чего Вильнев это делает? Чтобы зритель мог понять персонажа, достаточно убедительно изобразить на экране мотив. Персонаж обязан быть мотивированным, а зритель знать, по какой причине герой делает то, что делает. Проще говоря,  то самое «почему». Благодаря чему персонаж раскрывается в новом свете. Возникает личность героя – убедительная и понятная (!). Но Дениса Вильнева не интересуют мотивы пришельцев. Да и о каких мотивах, еще и личных, может идти речь с точки зрения трансцендентности? В «Прибытии» поставлен совсем другой вопрос – «зачем».

Это вопрошание отсылает нас не к причине, а к цели, следовательно, к телеологии. То есть к тому, что находится за пределами антропологической сферы. Значит вместо того, чтобы в очередной раз воспевать проблемы экзистенциального толка, «Прибытие» старается затронуть вопросы онтологии. Действительно, что такое контакт с гептоподами, как не трансцендентальный опыт во всей его недоступности с точки зрения причинно-следственной парадигмы мышления?

Стоит отметить важную деталь, еще полнее раскрывающую смысл картины, причинно-следственный опыт не включает в себя телеологический аспект как составной. Вопрос «зачем», являясь трансцендентальным, проблематизирует причинно-следственное мышление, рождая экзистенциально-философский кризис «смысла жизни». Какой в таком случае ответ на вопрос «зачем» дает Денис Вильнев в «Прибытии»? Никакой и всеобъемлющий сразу. Ответ на вопрос «в чем цель» не находится где-то на прямой линии времени, само Время и есть ответ на вопрос. Нет никакой конечной или начальной точки, и даже ницшеанского круга нет. Есть вечность как самоосуществляющаяся самоцель. Точка.

Ответ плохому кино

«Прибытие» – это настоящий ответ плохому кино. Все, что в плохом кино сделано плохо – в «Прибытии» сделано идеально. Любая идея требует правильного выражения, для чего и служит киноязык. Смотреть картины Вильнева всегда приятно, так как он мастерски работает с киноязыком своей идеи и способен через кинообразы донести абсолютно любую мысль. Если вы раньше смотрели его фильмы, то сталкивались с трудно объяснимым чувством, что «все так и должно быть». Несмотря на не явность смыслов, до самого конца не покидает ощущение, что режиссер точно знает, как должен быть снят фильм.

Научно-фантастический магнум опус Вильнева лишний раз подтверждает эти размышления. Каждый кадр и каждый образ, использованный в картине, ведет к одной простой идее – пришельцы трансцендентальны. В картине можно выделить три основных метода, подкрепляющих идею на кинематографическом уровне: монтаж, «transcendental landscape» и последовательная смена планов.

Начнем с монтажа. Чтобы оценить всю важность данного приема, нужны две вещи: первая – это неосведомленность о сюжете, а вторая – знание того, что такое эффект Кулешова. Обратный монтаж в «Прибытии» создает иллюзию хронологической последовательности сюжета. Но это не так. Ближе к концу становится очевидно – обе истории (история контакта и история Луизы) рассказываются одновременно. Этот прием вырывает зрителя из лап привычного хода времени и сообщает простую мысль еще до того, как она будет выражена в визуальном образе и проговорена в диалогах – время, как его понимают пришельцы, носит трансцендентальный характер. Эффект Кулешова, в свою очередь, на эмоциональном уровне закрепляет первоначальное ощущение последовательности, превращая главный сюжетный поворот в катарсис.

То, что я сам называю «transcendental landscape» – характерный для всех картин Вильнева прием. Его суть заключается в том, чтобы через общий план показать место действия как выразитель идеи.  В «Прибытии» «transcendental landscape» призван отразить видение мира гептоподами. Общие планы, снятые с высоты птичьего полета, говорят: «время, как его понимают гептоподы, есть все и сразу, как эта местность есть вся и сразу, несмотря на то, что ты можешь не видеть тех полей за холмами. Но если ты их не видишь – это же не значит, что холмы станут существовать, только когда ты их узришь. Нет, они есть, были и будут всегда».  

Монтажу и трансцендентальному пейзажу противопоставлена последовательная логика смены планов: крупный-средний-общий, и в обратном порядке: общий-средний-крупный. Логика смены планов не удается соблюдать все время, но тенденция есть, и явная. Думаю, уже понятно, что выражает последовательность планов – причинно-следственную парадигму мышления людей, в частности Луизы, постепенно разрушающуюся в ходе повествования.  

В совокупности все три приема создают то самое ощущение трансцендентальности переживаемого героиней опыта. Отчетливо прорисовываются формы нового образа мысли Луизы и того, как она с позиции вечности смотрит на свою жизнь, лишенную привычных, человеческих рамок.

Игра актеров

Основных ролей в фильме всего две, которые хочется отметить: Луиза Бэнкс (Эми Адамс) и Джереми Реннер (Иан Доннели). Правда надо отдать должное Форесту Уитакеру, он как всегда хорош и не переигрывает. Ну и гептоподы тоже справились на ура.

К сожалению, «Прибытие» – это не игровое кино, а режиссерское, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Фильм делают не актеры, а характерный режиссерский стиль. В общем-то, и играть-то тут особо нечего. Характеры достаточно стереотипные. Разве только образ Луизы составляет какой-то интерес в силу того, что персонаж переживает личностные изменения. Эми Адамс как всегда справилась на все сто, полутонами и легкими мимическими всплесками ей удается передать всю глубину переживаемого героиней опыта. Однако и в случае с Адамс не все так однозначно. В эмоционально нагруженные моменты картины оператор берет ее крупным планом, что определенно усиливает транслируемое с экрана чувство.

В конце концов, сильная сторона «Прибытия» не в виртуозной игре актеров и актрисы, а в идейной составляющей. Остальное — фон и декорации. И надо признать, такой метод работает не хуже, чем любой другой. Вильнев знает свое дело, за что ему уважение и восхищение.

Вывод

Сильное и умное кино — редкость. «Прибытие» именно из данной плеяды фильмов. Картина в некоторых аспектах слабее рассказа, и режиссер явно делает упор на максимально широкую аудиторию. Возможно, поэтому «Прибытие» не избежало некоторых штампов и жанровых стереотипов, да и название поэтому упростили и сократили. Хочется думать, это решение не Вильнева, а студийных боссов и продюсера.

Во время просмотра не покидало ощущение, что смотришь «Интерстеллар 2.0». «Arrival» так же, как и нолановский «шедевр», обыгрывает романтическую сюжетную линию, трансформирую ее в моральный посыл, озвученный Луизой: «Знай ты свою жизнь наперед, захотел бы что-то в ней поменять?». На взгляд нашей редакции (значит не только мой), подобные меинстримовые элементы слегка портят впечатление и бросают тень неоднозначности на то прекрасное, что есть в фильме.

Справедливо будет отметить и обратное, то есть положительное. Фильм отлично справляется с передачей идеи и духа оригинального произведения, а это самое важное. Поэтому решившись на просмотр, стоит отдавать себе отчет в том, для чего смотреть «Прибытие». Можно сконцентрироваться на киноязыке и получить настоящий визуальный опыт осмысления достаточно сложной идеи. Либо можно смотреть «Прибытие» как добротную научную фантастику о первом контакте и не особо заморачиваться на тему идей и смыслов.

Впрочем, вы знаете правило: читайте текст, а не выводы.

Коротко о фильме: Главная научная фантастика года.