«Теории»: Элиминативизм. Кто и зачем лишил нас сознания?

Истоки

Элиминативизм (или если быть точным элиминативный материализм) возник как позиция в философии сознания, ориентированная на главенство натуралистической интерпретации сознания и связанных с ним понятий, то есть это описание ментального через биологическую природу человека. Латинское слово «элиминация» означает устранение, исключение чего-либо, буквально – «выставление за порог».

Собственно, идея и состоит в том, что сознание, а также целый пласт понятий вроде желания или любви, подлежат элиминации как недостоверные описания ментального. Тем не менее, элиминативизм не преследует исключительно нигилистических целей. Громкое утверждение о том, что сознания на самом деле не существует, имеет за собой ряд любопытных философских следствий. В конце концов вся суть в том, что же стоит понимать под этим «на самом деле».

Корнями элиминативный материализм восходит к психофизиологической проблеме в философии Декарта. С развитием естественных наук всё чаще возникало понимание сознания как эффекта работы человеческого организма: так же как печень выделяет желчь, мозг выделяет мысль. Тем не менее, научных способов доказательства подобных суждений в XVIII-XIX веках не было. Нетрудно догадаться, что появление компьютерного томографа и других достижений техники в 70-е годы ХХ века вдохновили новую волну материалистических теорий в философии сознания. В частности, дошло и до того, что для проблемы сознания было предложено решение в виде элиминации самого сознания.

Наиболее популярные элиминативистские воззрения можно разделить на две группы.  Первые – это те, кто считают сознание и прочую психологию квази-проблемой и результатом обращения к «здравому смыслу» вместо критического осмысления нашего языкового аппарата. Яркими представителями такого подхода являются Пол и Патрисия Чёрчленды.

Вторые – менее радикальные мыслители с предложениями пересмотра привычных взглядов и объяснений. Для них сознание – это своего рода эмуляция, призванная упростить расчеты мозга. Поэтому речь надо вести в большей мере не о переживаниях изнутри, как это обстоит сейчас, а о действительных натуралистических основах ментальной жизни человека. Такой подход характерен для Дэниела Деннета, сомневающегося в проблематике квалиа.

Мы последовательно разберем основные позиции обоих ветвей элиминативистской мысли – тем более, что они во много пересекаются между собой. Можно сказать, что просто со временем возникла менее радикальная позиция, исходящая из схожих предпосылок и использующая близкие элиминативизму аргументы. Хочется обозначить, что несмотря на то, что сама концепция не особо известна широкой аудитории, так или иначе различные научно-популярные движения и деятели нередко приходят именно к этой позиции. Поэтому совершенно неудивительно, что есть ряд людей, считающих, что нет никакого отдельного сознания, а есть лишь работа головного мозга, но при этом не знающих, что они являются элиминативистами.

О языке людей и теоретиков

Одна из главнейших предпосылок в элиминативном подходе – это соотношение научного и обыденного языка. Конфликт этот не обходится без философии, но скорее не в роли участника, а поля сражения. Предтечами элиминативизма можно назвать Уилфрида Селларса и Пола Фейерабенда, которые высказывали сомнение о полезности концепта сознания в философии. Также примечательны рассуждения Уилларда Куайна, критиковавшего философские теории о ментализмах. Его выводы привели к некоторой путанице в том, кого считать элиминативистами – тех, кто считает, что реально нет никаких ментализмов (а есть реальность механизмов мозга) или тех, кто за то, чтобы создать теорию, поясняющую как механизмы мозга порождают в нас ментализмы.

Дело здесь в том, что Стивен Стич назвал фолк-психологией – в совокупности обыденных представлений о ментальных свойствах человека: сознании, психике, мышлении. Такие понятия опираются на житейский опыт, а не на научные открытия. Нередко они возникают значительно раньше времени, когда что-либо вообще науке стало известно об этой части ментальной жизни человека. Поэтому понятия фолк-психологии обычно не имеют корректных аналогов в научном языке, ведь они скорее не указывают на что-то существующее, а убеждают о существовании этого. В лучшем случае обыденный вокабуляр описания ментального можно рассмотреть как серьезное обобщение натуралистических и научных понятий.

Возникает проблема, схожая с той, которую Витгенштейн поднимает в мысленном эксперименте о жуках в коробках. Обыденное понимание сознания базируется на восприятии его от первого лица и переноса этой информации на других людей. Иначе говоря, вместо интерсубъективной предпосылки существует только субъективная. Нетрудно заметить и уверенность индивида в понимании своего сознания только по факту обладания им. Получается, что фолк-психологическое представление позволяет судить о сознании других людей лишь по собственному да и еще и с уверенностью в его понимании.

Дэниел Деннет точно выразил недостаток такого подхода, высказав мысль о том, что никто и никогда не испытывал боль. Дело в том, что само понятие «боль» слишком общее и в чем-то даже абстрактное. Оно включает в себя все возможные физические и душевные боли со всеми возможными вариантами интенсивности и протяженности во времени. Получается, что когда кто-то говорит о том, что ему больно, то по сути этим человек ничего не сообщает. Мы можем лишь догадаться из контекста ситуации или посредством уточняющих вопросов о том, что действительно испытывает человек.

Пример с болью показателен также тем, что сам человек не в состоянии всегда с точностью отметить, что он ее ощущает и как именно. По мнению Деннета, дело здесь в несостоятельности самого концепта, который несет в себе ошибки и противоречия. Обыденное понимание боли – это очень огрубленное и недостоверное описание неврологических процессов.

Обобщение и частности

Аналогичная претензия возникает и к сознанию. По мнению элиминативистов, мы пользуемся этой категорией потому, что она является удобной и широкой заплаткой на ткани наших суждений. Но в итоге в наших суждения ничего, кроме этой заплатки, и нет.  И что еще хуже, она исключает возможность дальнейшего углубленного познания. Зачем изучать философию сознания и нейробиологию, если существует концепт, являющийся «емкостью» мысли и имеющий исток своего существования в том, что индивид им обладает?

Это оказывается серьезной проблемой. Понятия из фолк-психологии примерно так же влияют на понимание мира, как астрология и вера в ауру (причем действительно же влияют и, по мнению, элиманитивистов – скверным образом). Вера в такого рода абстракции может быть и не так уж губительна для самого индивида, как непрактична и неприятна для людей, которых интересует понимание происходящего, а не субъективные версии.

Но в случае с сознанием проблема еще и в том, что это общее понятие возникло до появления научно достоверных частных знаний. Поэтому понятие сознания нередко сравнивают с понятиями вроде миазмов или гуморов, которые были вытеснены в научном языке ввиду новейших открытий и большего понимания.

Дело в том, что у сознания, по мнению элиминативистов, нет референта. То есть это объяснительный концепт примерно такого же рода, как когда ребенку автомобиль объясняют через «би-би», целиком и полностью ассоциируя машину именно со звуком гудка и подавая некоторую внешнюю характеристику как определяющую. Речь о том, что и «сознания» и «би-би» как явлений реальности не существует. Они существуют как очень упрощенное описание или даже попытка описания более сложных и комплексных явлений.

По мнению Патрисии и Пола Чёрчлендов, подобные понятия рано или поздно будут заменены более точными описаниями ментального из сферы нейронаук. Ведь во многом обращение к фолк-психологии интуитивно, и пара философов считает такое положением дел нечестным. Они предлагают применять научно-критический взгляд по отношению к тому, что нам кажется «здравым смыслом». Например, они считают, что проблемы людей, связанные с чувствами, со временем будут выглядеть более ясными и менее трагическими, если мы сможем точно связать эти переживания с вызывающими их гормонами и нейромедиаторами, а их, в свою очередь, – с механизмами эволюции.

В конечном счете, сейчас мы знаем, насколько губительной была фолк-медицина и фолк-биология, а потому можем экстраполировать этот опыт и на вопросы о сознании. И действительно, к каким проблемам может привести и приводит использование терминов, вроде сознания и боли?

Прагматика элиминативизма

Как ни странно, но элиманитивисткую позицию пронизывает довольно прагматический посыл, призванный разрешить ряд не только академических, но и вполне житейских проблем. В первую очередь, элиминативисты выступают за корректность высказываний. Если вернуться к примеру с болью, то одним из главных посылов является то, что «боль» как таковая довольно бесполезный в практическом смысле концепт.

В случае обращения пациента к врачу с жалобами на боль работникам медицины придется в буквальном смысле переводить жалобу с обыденного языка. И тут возникает серьезная проблема: к примеру, жалобу на боль в спине примерно с одинаковой долей вероятности можно перевести так, что пациента отправят к неврологу или к хирургу – при том, что это врачи, занимающиеся различным спектром проблем и имеющие профессиональные компетенции в разных вещах.

Элиминативистский посыл заключается в том, что если изначально пациент будет руководствоваться не абстрактными категориями обыденного языка, а релевантной терминологией, коррелирующей с научными данными по теме, то он с большей вероятностью попадет к нужному врачу. Если совсем грубо представить этот пример, то ощутимая разница обнаруживается между следующими описаниями: «У меня болит нога», «У меня болит голень», «Мне кажется я потянул голень», «У меня деформирован коленный сустав».

Некоторые элиминативисты вроде Чёрчлендов даже выражают в чем-то утопическую идею о том, что когда-нибудь весь «фолк» заменится наукообразными описаниями. Тем не менее, прагматических вывод из таких воззрений заключается в том, что если мы и пользуемся концептами фолк-психологии, то мы можем, не отказываясь от них, изнутри скорректировать их в сторону более репрезентативных и натуралистических описаний. В конечном счете это полезно и для понимания себя, и для межличностного общения, и для экстренных случаев вроде заболеваний или травм. Можно сказать, что не только понимание, но и описание явления играет большую роль.

Логически отсюда проистекает и претензия к тому, что вокруг мутных терминов формируются не менее мутные дисциплины. И если использование в учении слова «аура» сразу же вынуждает большинство людей отнестись к нему критически, то с тем же «сознанием» уже посложнее. Это настолько укоренившийся в человеческой картине мира концепт, что ряду людей вполне логичным кажется и существование различных модификаций вроде подсознания. Дело даже не в том, насколько эти термины соотносятся с научным дискурсом, а в том, что многим они кажутся самоочевидными. Здесь действует та же логика с полным пониманием сознания просто ввиду обладания им.

И это большая проблема, ведь различными терминами описывающими ментальное зачастую маскируют откровенную профанацию. К примеру, словосочетание «клиповое мышление» структурно является исключительно продуктом бытовой мудрости, но при этом нередко о нем говорят как о научной истине. При этом забавна генеалогия: «клиповое мышление» это метафора, выданная за философский термин и ставшая публицистическим штампом.

Напоследок немного о любви

По итогу, даже если вам и не близка сциентистская предпосылка элиминативизма, он предлагает полезный угол зрения. Он напоминает, что явления – это нечто большее, чем просто то, как мы их воспринимаем и что о них думаем. Простота может быть обманчивой. В принципе, то, как подается основной тезис элиминативизма, отлично демонстрирует это: сознания не существует, существует концепт, который так называется, он обозначает нечто более сложное. Можно сказать, что элиминативисты лишают нас сознания во многом для того, чтобы мы хоть что-то о нем узнали. Конечно, Чёрчлендам такой вывод вряд ли понравится, зато Деннет точно не будет против.

Основным недостатком позиции элиминативного материализма можно выделить то, что возможность усомниться не предполагает автоматический отказ. Довольно часто в материалах, посвященных элиминативизму, сознание сравнивают с флогистоном, забывая, что этот концепт отбросили далеко не сразу. Одна научная парадигма может смениться лишь другой, чему в данном случае и способствовали исследования Лавуазье.

В случае с фолк-психологией понятно, каким образом и зачем элиминативисты могут выкорчевывать ее из академических и научных дисциплин, но заявка на изменение обыденного языка не только утопична, но и, как кажется, не до конца обдумана. Не будем долго рассуждать о последствиях, а лучше проясним следующее – одно понятие фолк-психологии другому рознь.

Пример с болью крайне удачен, но он не представляет собой некоего универсального подхода к терминам обыденного языка. Это скорее очень конкретное и корректное применение элиминативистского подхода. Концепт боли отсылает нас к здоровью, поэтому совершенно логично, почему в данном случае работают и более полезны натуралистические и научные описания.

Тем не менее, в случае фолк-психологического концепта «любовь» ситуация меняется. Объяснения его через физиологию мало влияет на то, как человек будет переживать любовь. Любовь как явление – больше продукт культуры, а в культуре не работает логика науки с вычеркиванием устаревших идей. При этом народное и не-коррелирующее с научным языком понимание любви вряд ли несёт в себе тот же потенциал негативных последствий, что и туманные разъяснения о том, что именно и как человеку болит. 

Не говоря уже о том, что человеческая культура создала целый парк аттракционов для заблуждающихся любовью, и элиминация этого концепта всего-то лишит человека входного билетика. Тем не менее, чтобы не заигрываться, вполне себе полезно учитывать и элиминативный взгляд.

Для оформления использованы работы Lindenberg Munroe. На превью – работа Erica Portunato.